Мрак в конце тоннеля

Я с трудом преодолел узкий лаз, который мог закончиться тупиком, но перешел в просторный рукотворный грот. Потом была одна развилка, затем другая… В конце концов, я потерял счет ответвлениям, но продолжал при этом оставаться на ногах. И шел, протискивался, полз…

И все-таки настало время, когда силы иссякли начисто. Я просто присел на большой камень, выключив подсевший фонарь, чтобы не расходовать зря энергию. Сел, а когда попробовал встать, в изнеможении рухнул на бок, проваливаясь в гущу горячечного бреда.

Именно в этом бреду и явилась мне Оксана. Она подошла ко мне под ручку со своим Костей.

– Как здесь темно! – озираясь, поежилась она. – И холодно!

Средней длины бирюзовое платье, с открытыми плечами и воланами на талии. В таком наряде она красовалась на второй день после нашей свадьбы; может, потому и надела его, собираясь проведать меня в подземелье. Ей бы сейчас больше подошло зимнее пальто до пят и с меховым воротником. А без шапочки можно обойтись – ведь волосы у нее такие густые и плотные, что голову не застудить даже на самом лютом морозе.

Красивые у нее волосы, темно-русые, вьющимися локонами струятся по плечам. Глаза глубокие и черные, как колдовские колодцы. Очаровывают эти глаза, втягивают в себя так, что не вырваться… Я-то вырвался, но так и остался в зоне их притяжения, так и кручусь на ее орбите… Глупо, надо сказать, вырвался. Не по своей, можно сказать, воле.

– Опять нажрался, как свинья, – глянув на меня, презрительно хмыкнул Костя.

Надо сказать, что этот косматый тип с маленькой мефистофельской бородкой не очень жаловал меня. Но при этом он не видел во мне соперника и так близко подпускал меня к Оксане, что порой захватывало дух. Случалось, что мы оказывались вдвоем во всем доме; меня тянуло к ней, а она, казалось, была не прочь, и я даже не знаю, что всякий раз удерживало нас от греха…

– Ты же знаешь, он много не пьет, – покачала головой Оксана.

– Откуда я могу это знать? – небрежно скривился Костя. – Я же не жил с ним.

– Я жила. И знаю…

– Когда ты с ним жила! Сколько времени прошло!.. Может, он уже спился. Да видно, что спился, лежит себе, даже не мычит…

– Может, он умер? – не своим голосом спросила Оксана.

– Да нет, не похоже… Дышит. И перегаром от него тянет…

Да и Костя говорил чужим голосом. Он стоял в стороне от меня, а кто-то незнакомый, склоняясь надо мной, говорил над самым ухом.

– Смотри, крови сколько!

Оксана и Костя растаяли в темноте, но чье-то присутствие оставалось. Что, если на меня напоролись зомбированные землекопы? Или даже нагнали меня?..

Я открыл глаза и тут же ослеп от яркого света.

– Смотри, глаза открыл! – послышался тонкий девичий голос.

– Да и так ясно, что живой, – вторил ей парень.

Он находился так близко, что дышал на меня запахом чеснока, слегка заглушенным жвачкой с мятной свежестью. Но лица его я не видел: яркий фонарь светил мне прямо в глаза.

– Фонарь убери, – попросил я.

Язык, казалось, распух во рту, потяжелел, и вряд ли мою речь можно было назвать внятной. Но все-таки парень отвел в сторону луч фонаря, и я смог разглядеть его. Широкое круглое лицо, густые черные брови под капюшоном спортивной ветровки. Нос картошкой, нижняя губа лепешкой.

– Ты кто такой?

– Да я-то Саня! – звонко воскликнул парень. – А вот ты кто такой?

Но я проигнорировал его вопрос. И отвечать не хотелось, и каждое слово давалось с трудом.

– Далеко убежище?

– Какое убежище?

– Ну, ваше убежище, – пробормотал я.

– Зачем нам убежище?

– Как зачем? А война?

– Какая война?

– Атомная… Атомная война… Нейтронная бомба над Москвой.

– Что это с ним? – спросила невидимая девушка.

– Бредит, – ответил ей парень.

Я действительно находился в горячечном состоянии, но это не значило, что я нес бред. Тем более что недавний международный конфликт на самом деле закончился чередой ядерных взрывов. И я не бредил – я всего лишь хотел знать, насколько сильно пострадала моя страна. Но я не смог задать такой вопрос, потому что потерял сознание.

Глава третья

1

Бабочка в безумном танце порхала вокруг лампочки под потолком, билась об нее, обжигала крылья. Ее тень металась по серым, потрескавшимся стенам отсека, в конвульсивной пляске проносилась перед глазами. Мое сердце и сознание пульсируют в том же судорожном ритме.

Я лежал на железной койке в подземном отсеке без окон, но почему-то со шторами на стене. Возможно, за ними скрывалась какая-то стратегическая карта… Ведь в мире идет война, и все, что уцелело, должно быть подчиненно военным интересам…

Хоть и смутно, но я помнил, как какие-то люди выносили меня из катакомб. В пути я несколько раз терял сознание, поэтому и не заметил, как меня доставили в это подземное убежище. Но когда в очередной раз пришел в себя, почувствовал, как мягкие женские руки обрабатывают рану на моей голове. Кажется, мне даже сделали рентгеновский снимок… Видимо, убежище серьезное, поэтому и оснащено медицинской техникой…