Мрак в конце тоннеля

– Даже не представляю, что со мной сейчас было бы, если бы мы с Костей туда сунулись.

От переизбытка чувств Оксана взяла меня под руку.

– Я, если честно, тоже…

– Это не люди… – сказала она, адресуя свое негодование безумным землекопам. – Они же могли нас убить. И тебя….

О происшествии в подземном бункере показывали по телевизору, но Оксана ничего об этом не знала. И то, что со мной случилось, стало для нее новостью. Мой рассказ напугал ее: ведь она с Костей могла оказаться на моем месте, если бы не отказалась от билетов.

– Еще не отлили такую кирку, которая могла бы меня убить, – пошутил я.

– Ты сильный, ты выкрутился. А я слабая, меня бы эти уроды сожрали… Брр!.. Напиться бы и забыться.

– Так в чем же дело? – Я легонько хлопнул по пакету, где в традиционных для больницы апельсинах лежала бутылка виски.

Хорошо, что Оксана знала, в чем я больше всего нуждаюсь, но еще лучше, что она не забыла об этом. Фляжку мне уже вернули; заполню ее сегодня, буду цедить понемногу, бывшую свою жену добрым словом поминать…

– Я за рулем… Кажется, дождь начинается.

Она поднялась со скамейки, обеспокоенно шагнула к Катюшке, а ветер попытался задрать подол ее платья. Оксана вовремя придержала его руками и глянула на меня с тусклой извинительной улыбкой, как будто она была виновата передо мной в том, что чуть не обнажилась перед посторонними. Как будто я был ее мужем… Как жаль, что это не так.

Я сам подхватил Катюшку на руки, в горизонтальном положении вознес ее над землей и с ревом самолетного двигателя понес к машине. Дочка также изобразила звук пикирующего бомбардировщика и с разведенными в сторону руками отправилась в полет.

– Тебе же нельзя напрягаться! – засмеялась Оксана.

– Чепуха. Я уже почти здоров.

– Почти не считается…

Ее новенький жемчужно-белый «Лексус» находился на территории больницы, и мне совсем не обязательно было выходить за ворота, чтобы усадить дочку в специальное кресло на заднем сиденье. Только я пристегнул ее, как хлынул дождь. Чуча вовремя заскочил в салон, а то бы намок, бедняга.

– Давай в машину! – будто обрадовалась Оксана.

Похоже, она не хотела от меня уезжать, а я точно не желал расставаться с ней, поэтому занял пассажирское место справа от водителя…

Вот так и в жизни, она была водителем, а я пассажиром. Нашу семейную машину занесло на повороте, и я вылетел за борт. А были бы мы с Оксаной двумя половинками единого целого, так и жили бы сейчас вместе, и никакие беды не смогли размыть наш островок… Но сейчас она счастлива с другим, а я так и остался пассажиром, которого приятно подвезти, но не более того.

Дождь с грохотом барабанил по крыше, заливал ветровое стекло так, что «дворники» не успевали разгонять воду.

– Страшно мне, – поежилась Оксана.

– Чего?

Я невольно протянул к ней руку, чтобы обнять ее, а она, казалось, этого только и ждала. Прильнула ко мне, положив голову на одно плечо, а рукой касаясь другого. И я обнимал ее за талию, жалея о том, что за спиной сидит и смотрит на нас дочка. Не будь здесь Катюшки, мы бы, наверное, смогли бы согрешить с ее мамой. Как в старые добрые времена.

И Оксана вспомнила про Катюшку, поэтому не задержалась в моих объятиях.

– Что, уже не страшно? – с ласковой улыбкой спросил я.

– Страшно… В прошлом году дождь сильный был, так в Крылатском дорога под землю провалилась…

– Ну, скажем, не вся дорога.

– Но ведь было!

– И что?

– А если сейчас под нами земля провалится?

– Мама, я не хочу, чтобы земля проваливалась! – замотала головой Катюшка.

– Не бойся, дочка, папа вас наверх вынесет, – весело подмигнул ей я.

– Папа у нас очень сильный, – улыбнулась Оксана.

Но я с ней не согласился.

– Не сильный… Когда нам сказали, что к Москве летит американский сюрприз, я хотел бежать за вами. Но не побежал.

– Почему? – пистолетом направив на меня указательный и средний пальцы правой руки, весело, но все же с легкой досадой спросила она.

– Потому что я не всесильный. Да и дверь уже заблокировали… Ну, я думал, что заблокировали…

– Главное, что ты подумал о нас.

– Кто не бегал в противогазе, тот не знает цену воздуха. Кто не был на войне, тот не знает цену жизни. А я побывал на такой войне, в которой сгорает все… Пусть эта война была вымышленная, но я многое понял по-настоящему.

– И что ты понял? – Оксана поднесла к глазам разведенные уголком два самых длинных пальца правой руки, посмотрела на меня сквозь них.

– Что люблю вас очень-очень. И тебя, и Катюшку… Знаешь, если бы вернуть все назад, я бы не позволил тебе уйти.

– Я ушла, потому что ты меня не держал… Но не будем об этом. Пожалуйста! – Она приложила к моим губам указательный палец.

Я кивнул, обещая свернуть с этой скользкой для нее темы. Еще оставались в ней чувства ко мне, но все-таки с Костей она была по-настоящему счастлива. И любила его по-своему, и к материальным благам не испытывала никакого отвращения – скорее, наоборот… Что ж, пусть все будет, как есть.

– Кстати, меня скоро выписывают. Могу побыть с Катюшкой.