Мрак в конце тоннеля

В далеком детстве у нас дома был катушечный магнитофон. Одна бобина накручивала магнитную пленку с записью, другая разматывалась – процесс идет, музыка играет. Но у такой пленки был один серьезный недостаток – она часто рвалась. Звучит песня: «Не надо печалиться, вся жизнь впереди!». И тут на тебе: «Вся жизнь-у-у-бл-бл-бл…» Разорвалась пленка, а вместе с ней и песня под звук быстро крутящейся катушки. И жизнь песенная уже не впереди, а где-то позади…

Это «у-у-бл-бл-бл!» я вдруг услышал и сейчас. Мысленно услышал. Потому что на катушке девичьего сознания вдруг оборвалась пленка. И закрутилось это сознание на холостом ходу – быстро, но бестолково… Как будто в голове у нее запустилась какая-то разрушительная программа, которая и порвала пленочку.

– Что? – глухо спросила она, тупо глядя куда-то в пустоту перед собой.

Сергей Владиленович повторил свой вопрос. И снова в ответ прозвучало бесцветное «Что?».

– Что было в шприце? – холодея от дурного предчувствия, спросил я.

– Что?

– Ты хотела меня убить?

– Что?

– Кто тебя ко мне послал?

– Что?

У меня возникло чувство, что я общаюсь с пустоголовой говорящей куклой.

– Зависла, – недовольно глянул я на врача.

– Что? – не понял тот.

Я вздрогнул и недоуменно расширил глаза. Его «что?» меня просто убило.

– В смысле, зависла? – осознав свою ошибку, поправился он.

– Программу ей задали – убить меня. Она знала, куда идти, что и зачем делать. И делала все, на что ее запрограммировали. А в этой программе кодовый вопрос был зарыт. Вы спросили, как ее зовут, и этот код сработал. Сработал и отключил сознание. Теперь у нее в голове совсем пусто…

– Ничего не понимаю, – как на душевнобольного посмотрел на меня врач.

– Это зомби, доктор. Робот, который работает по программе. Сначала ей стерли сознание, а теперь стерлась и программа. Перед вами пустая оболочка.

– Как тебя зовут? – обращаясь к девушке, спросил я.

– Что?

– Так ее и зовут, доктор. Именно так ее и зовут… Путь она здесь пока побудет, а я сейчас.

Я сходил в палату, подобрал с полу шприц, поместив его в прозрачную оболочку сигаретной пачки, взял телефон и вернулся в процедурную, чтобы не упускать из виду девушку по имени Что. Оттуда же я позвонил следователю Мурзину.

4

Михаил Георгиевич производил впечатление человека сдержанного, уравновешенного, но девушка по имени Что вывела его из себя.

– Еще раз спрашиваю, как тебя зовут?

– Что?

– Ты что, издеваешься? – закипал он.

– Что?

Меня и самого достало это пульсирующее «Что?», но я только что сделал несколько успокоительных глотков из своей любимой фляжки.

– Ты, наверное, думаешь, что умней тебя никого нет? – чуть ли не зарычал на девушку Мурзин.

Казалось, еще немного, и он набросится на нее с кулаками. И у меня возникло вдруг ощущение, что добром эта сцена не закончится, хотя задержанная и не выказывала признаков агрессии.

– Что?

В кармане у меня завибрировал мобильник. Вынимая трубку, я случайно нажал на боковую клавишу, что увеличивала уровень звука, и едва не оглох, приложив ее к уху. Так громко прозвучал Костин голос.

– Платон?.. Привет!

Ответить я не успел, потому что девушка вдруг вскочила на ноги и с такой силой боднула меня головой в живот, что я согнулся пополам от боли. Даже не боднула, а ударила, и точно в солнечное сплетение. Но и это еще было не все. Она попыталась ударить меня коленкой в нос, но я вовремя уклонился, и она не смогла достать ногой до моего лица.

Мурзин не растерялся, ударил ее по ногам сзади. Руки у нее по-прежнему были связаны за спиной – равновесие удержать она не смогла и с глухим звуком упала на кафельный пол процедурной.

– Ничего себе!

Я поднял с полу телефон, но в трубке слышны были только короткие гудки.

– Дело пахнет керосином, – покачал головой Мурзин, переворачивая задержанную на живот. – Наряд надо вызывать.

Он полез в карман за своим телефоном, а у меня в руке снова зазвонил мой. Прежде чем ответить на вызов, я убавил громкость, чтобы не оглохнуть.

– Что там у тебя такое? – спросил Костя.

– Да так, процедура тут одна.

Девушка дернулась, утробно зарычала. Но Костя неверно истолковал этот звук.

– Клизма, что ли? – засмеялся он.

– Что-то вроде того.

– Ты, брат, держись, раз такое дело! Главное, не тужься.

– И тебе того же… Чего звонишь?

– Да спасибо тебе за жену хочу сказать. Ну, и за себя!

Задержанная снова дернулась, повернулась на бок, чтобы подняться, но Мурзин двумя руками прижал ее лицом к полу. Он уже вызвал наряд и не был связан телефонным разговором, как я.

– Хорошо, что мы не сунулись в эту дыру. Я тут в Инете фотки нашел… Караул!.. А ты – молоток! И от дедушки ушел, и от бабушки ушел…

– Лишь бы только лиса на пути не попалась.

– А чего так невесело?

– Да бабушка уж больно шустрая оказалась.

Дедушкой были упыри в бункере, бабушкой – девушка по имени Что. А впереди заяц, волк, медведь… И еще вопрос, хватит ли меня, чтобы дойти до лисы. Может, еще раньше сожрут…

– Это ты о чем?

– Да так, о своем.

– О женском? – поддел меня Костя.