Мракофилия

— Хрень какая-то у тебя с ванной, — задумчиво сказал он, почесав нос и тем же пальцем указав на сток, — дыра эта, конечно… прикол. Но что-то я… — отец снова задумался и ещё раз нагнулся и посветил в сток фонариком, — что-то не пойму, трубы не вижу.

— В каком смысле? — спросил я, подозревая неладное.

— Ну сам посмотри, там стена голая, а трубы нет, куда вода стекает, — говорил он, и с каждым его словом былой страх вновь возвращался ко мне, постукивая по спине холодными иглами знакомых всем мурашек.

— И… что делать? — наконец, выдавил я из себя.

— Давай-ка, знаешь что… пеной зальём её, от греха, — сказал отец, разогнувшись, — в отпуске новую ванну поставим тебе.

Я не смел перечить. Мы вместе съездили в строительный магазин, купили всё необходимое, и уже в начале второго ночи злосчастная дыра в ванной была залита белой монтажной пеной.

Отец предложил переночевать у них с мамой, но я отказался, ибо паника моя совсем угасла, стоило стоку оказаться закупоренным.

Посреди ночи я услышал скрип половиц в коридоре. Широко раскрыв глаза, я уставился на дверь. Скрипы прекратились, наступила давящая на мозг тишина. Я слышал своё дыхание, которое казалось мне чересчур громким, видел контуры моих дрожащих ног, и видел, как дверь в комнату медленно открывается. Я не мог даже проглотить накопившиеся во рту слюни, настолько меня сковали покрытые инеем цепи ледяного страха. Сильная боль в затылке на мгновение позволила моей голове дёрнуться, но скрип открывающейся двери вновь пригвоздил меня к дивану, запретив даже думать о том, чтобы начать двигаться. Я слышал тихий шёпот и тот самый безумный смех соседа, мне хотелось кричать, но неведомая сила будто заткнула мне рот грязным кляпом. Чёрный сгусток выскочил из-за двери и в мгновение ока нырнул под диван.

Он знал, что я не сплю, знал, что я видел его и сейчас лежу скрюченный, с больной головой и полным ртом вязких слюней. То, что сидело под диваном, залилось истошным смехом и с криком прыгнуло мне на ноги. На меня ползло худосочное тело с разорванными культями вместо ног, что подобно кровавым тряпкам тряслись и хлюпали. Перебирая тонкими жилистыми руками, оно подбиралось ко мне, и ужасное лицо с диким оскалом становилось всё ближе, оно хохотало, раскрывая зловонную пасть.

Собравшись с силами, я завопил во всю глотку и чуть не захлебнулся собственными слюнями. Твари больше не было на диване. Меня посетил треклятый сонный паралич!

Однако, несмотря на сильный ночной испуг, в целом я немного успокоился, решив, что лицо в ванной — тоже результат небольшого паралича, но крохотная соринка сомнения не покинула мою голову, спрятавшись где-то в подкорке в ожидании своего триумфального выхода в самый неподходящий для меня момент.

Далее, хочу сразу прояснить несколько моментов: все описанные события я запомнил отлично и даже сейчас могу поручиться, что всё было ровно так, как я напишу. Это не выдумка больного на голову психопата, а реальные воспоминания, хоть и испуганного, но трезвомыслящего и адекватного человека.

Вечером следующего дня, когда горячая вода, как и обещалось, была отключена, я сидел с книжкой на кухне и ждал, пока закипит большая кастрюля. Нацепив на руки две прихватки, я потащил кипяток в ванную, где меня уже с нетерпением ожидал жёлтый пластмассовый тазик. Дверь ванной закрывалась на хлипкий шпингалет на уровне глаз, а я, со своей природной паранойей, имел обыкновение все двери в тёмные помещения, будь то уборная, ванная или кладовая, всегда держать закрытыми. Не желая ставить кастрюлю на пол, я весьма ловко, с помощью носа и подбородка, сдвинул задвижку на шпингалете и ногой приоткрыл дверь.

Мерзкое, бледное лицо, с широко раскрытыми глазами и со знакомой растянутой в ужасной улыбке пастью, смотрело на меня из мрака тёмной ванной. Секунда ступора, пелена на глазах, и вот я уже бегу по коридору прочь из квартиры, дрожащими руками открываю дверь, чувствуя затылком, что неведомая тварь уже выглянула из ванной и ждёт, пока я обернусь, чтобы резко, как в страшных видео, приблизиться ко мне и лишить меня рассудка. Мне отчётливо запомнились черты этого невообразимо ужасного лица. Оно принадлежало скуластому мужчине с вольным подбородком и широким лбом, помимо пугающих глаз и рта я подметил ещё одну особенность — пробитый нос, пирсинг, несколько колец в каждой ноздре. Лицо до сих пор стоит у меня перед глазами, стоит мне только сомкнуть их перед сном; оно стояло и тогда, когда я, как одуревший, колотил в дверь соседа напротив.

Это был высокий крепкий усач, чем-то напоминавший атлета Поддубного, он пулей выскочил из-за двери в одних шортах и, выслушав мои бессвязные объяснения, забежал ко мне в квартиру. Я простоял на лестничной клетке с полминуты, подавляя в себе желание расплакаться и убежать прочь, подальше от страшной квартиры.