Мраморное небо

Меня что отели убить? Или не меня? Или не убить, а припугнуть? А если бы не я был за рулем? И сои бы не так сработал? Что вообще планировалось? А если бы камень не прошёл по касательной? Боги!!!! Родители!!!!! Они бы не пережили!!! А моя Арина! Моя девочка, которой я так много ещё не сказал… так много не сделал….. А фирма? Как же здесь без меня-то?

Все тело вибрировало от отходняка… перед глазами мелькали мушки. Сейчас немного отойду и позвоню Козырю. Но набирать не пришлось. Телефон в кармане вибрирует, я достаю его и вижу на экране серьезную морду нашего Серого Кардинала.

— Алло, Паха! Ты уже в курсе? — начинаю я, но он меня перебивает.

— Димас… Рина…Рина…она… - да что он там заикается?

— Паш, что? Рине ещё не звонил. На нас тут мраморная глыба свалилась… — с усмешкой проговорил. — хорошо, что не гранитная. — О! Юморить начинаю. Видать отходняк скоро накроет конкретно.

— Да погоди ты! Я в курсе был, как только глыба падать на вас начала. У меня прямой выход на камеры. Мои люди уже пробивают все. Но я не об этом..

— Да!? Тогда ладно. Что Ринуша, как она? — пробормотал я, укладываясь на сбитую подушку на кровате.

— В больнице она…..сердце…

— Что??!!! Когда??? — я не мог поверить… Подхватился с лавки и застыл на месте ожидая снова ответа друга.

— Одновременно с падением камня на тебя……

*********************

Что за противный звук? Что это….?

Больно.

Больно повернуть голову…

Больно открыть глаза….Пытаюсь открыть. Веки плохо поддаются. Слабость такая, что впору думать, что я вагоны разгружала, а после этого меня ещё и били всей бригадой.

Свет! Почему так ярко? Где я?

Все таки открываю глаза, в которые тут же бьёт яркий солнечный…почему так ярко? Если я уже на том свете, то у кого тут попросить, что б свет прикрутили?

Все таки я на том свете…на ум приходят только слова из старой песни… "Наутилус» что ли…

"В комнате с белым потолком,

С правом на надежду.

В комнате с белым потолком.

С верою в любовь".

Потолок — белый. Поворачиваю голову, боль отдается эхом по всему телу и в левую сторону. Чувствую, как начитает жечь в груди. Да что ж такое…морщусь и чуть шиплю от боли. Я в больнице, что ли?

Сероватые стены, какие-то абстрактные картины, белая дверь с серебристой ручкой, небольшой комод и банкетка, напольная вешалка. Дальше увидела ещё одну дверь, возможно в санузел… На стене передо мной висела огромная плазма, внизу на полу стояли несколько ваз с цветами. Мои любимые пушистые альстромерии со строгими каллами. Дальше перевела взгляд на окно и…….. Димка…… мой Димка в кресле у окна. Спит. Опустил голову на грудь, руки на животе скрещены, ноги вытянуты, насколько из можно вытянуть. На щеках даже не трехдневная щетина… зарос. Волосы в беспорядке, щеки впали… Мой хороший!

Но что я здесь делаю? Что было?

Воспоминания начинаю роится в голове, словно пчелы вылетевшие из своего улея.

Вспышки: офис, шеф… больно…Димка… везут… пытаюсь взяться за виски… а руке иголка… капельница наверно..

Ай!!

— Арин! Рина! Риночка моя!!! Маленькая… — слышу обеспокоенный шёпот. Меня гладят по спутанным волосам, целуют лицо мелкими поцелуями..

— Диим — протянула… нет. Прохрипела я — Ты здесь? — последнее что отчетливо помню, это чувство потери, как будто сердце вырывают из груди. Я была на сто процентов уверенна, что с ним что то плохое случилось. — Я здесь…Я здесь, моя хорошая… я больше никогда от тебя не уеду… я больше никогда тебя не отпущу…

Он покрывал мое лицо и руки горячими поцелуями, везде до куда мог дотянуться оставлял свой обжигающий след.

— Пофиг на фирму, если от волнения, я тебя каждый раз буду из больницы на сбирать! Не хочу больше! Хочу в следующий раз из этих стен тебя забирать только с маленьким хныкающим свёртком, который будет носить мою фамилию и отчество… — шепталой быстро быстро, а в промежутках не забывал меня поцеловать. — Диим.. — попыталась улыбнуться, но не получилось.

— Что, родная! Воды? — ну наконец-то, догадливый ты мой!

Кивнула слегка и любимый мотнулся к тумбе, на которой стоял графин. Дима меня немного приподнял, поднося к моим губам воду. Сделала пару глотков, по горлу расплылась волна облегчения. Кажется я могу уже не хрипеть, а говорить. Отстаранилась, капелька пробежала от уголка губ до подбородка. Димка словил ее большим пальцем и улыбнулся.

Заглянула ему в глаза и увидела там сумасшедшую любовь, заботу, нежность….

— Я люблю тебя, Дим! — он отставил стакан на тумбочку и обнял меня за плечи. — Дим, я уверенна была, что с тобой что-то случилось… мне так плохо было! Так плохо…Дим… — подняла руки и впилась в его своими пальцами, до боли сжимая, словно он сейчас исчезнет. Слёзы покатились из глаз, обжигая из без того чувствительную кожу, в голове проясняется… Мой мужчина! Рядом!

— … а и случилось, маленькая… но уже все хорошо! Уже все хорошо…девочка моя! Все неважно, кроме тебя… — шептал Димка. Уперся в мой лоб своим и крепко держал… — не пугай меня так больше… не пугай…