МРНЫ (почти правдивая история)

Багира. Бастет. Муфта. (Ничего странного, моей третьей хозяйке не хватало живого тепла, и она грела об меня руки. Потом у нее завелся кавалер и купил ей шубу. А меня вернули – я из ревности начала драть обои.) Дуська… (И не просите комментировать. Старушка была почти слепа, иначе разглядела бы меня получше, прежде чем называть.) Все это мои жизни, которых, если верить писателям и всезнайкам, должно быть девять и ни одной больше. Чушь собачья, некоторые и одной обходятся, если повезет. Мы – нет.

Мы – это те, кто родился в подвале или попал на улицу за дурной нрав или по воле дурных людей, но не сгинул в первые же недели, а попал в приют.

Каждый новый дом – это новые отношения с людьми. Какой стороной ты к ним повернулась, такое получишь имя. У меня много имен, потому что во мне много разных сущностей. То одна, то другая по очереди выходят на поверхность и проявляют себя. В одной семье ты – храбрая и воинственная хранительница очага, в другой – добродушный домовой, в третьей – принцесса-капризуля. Что это, как не новая жизнь?

Почему я об этом думаю? Да потому, что сейчас как раз такой момент, смена хозяев – я это усами чую. К тому же пластмассовая клетка в руке Нашей Маши всегда говорит о грядущих переменах. Качка – как на дереве в бурю. Маша, я тебя умоляю, поаккуратней!

– Ну, Муфточка, потерпи, девочка. Совсем близко. Так, это у нас какой дом? Ага, нужен номер одиннадцать, корпус пять. Господи, все пятиэтажки одинаковые, надо же. Вон он, пятый. Четвертый подъезд, набираем код…

Маша бормотала слова, не доступные моему пониманию: слова-цифры, слова-сухари, слова – дохлые мыши. Я хоть и не всё, но худо-бедно понимаю человечью речь, а они мою – гораздо меньше.

Наша Маша – это мой ангел-хранитель. И не только мой. Она посвятила жизнь спасению таких бедолаг, как я. Есть такая порода людей – немного не от мира сего, душа у них слишком добрая, слишком открытая. Для мира сего требуются как раз другие качества. А эти, почти блаженные, не могут мимо чужой боли пройти – на себя берут. Вот и Наша Маша не смогла спокойно глядеть на брошенок, отказников, больных и калечных четвероногих – и открыла приют для бродячих животных. Иногда удается кого-то пристроить в семьи. Но частенько мы возвращаемся к ней, Нашей Маше. И пошло все по новой: объявления, звонки и, наконец, это – качка в клетке. А дальше – новая жизнь. Не знаю, какая по счету. Не выношу цифр, это вы уже поняли.

– Ага, второй этаж. Притопали, – бормотала Маша.

В замке повернулся ключ.

– А вот и мы! – искусственным милым голосом пропела Наша Маша. И внесла меня в Дом.

Батюшки, ну и страшон. Бородища, волосища. Впрочем, волосища только по бокам головы, а макушка голая, кожистая, как у сфинксов, безволосых кошек. За очками глаз не разглядеть.

– Ой, какая страшненькая «черепашка», – радостно рассмеялся Борода, когда Наша Маша выудила меня из клетки.

Черепаховым называют пестрый окрас – смесь не пойми каких цветов, всех по чуть-чуть, вперемешку, но больше рыжего и черного.

– Хотя глаза-то совсем человечьи, надо же, взгляд живой, – продолжал рассматривать меня бородатый. – И язычок торчит – просто клоунесса, а не коха.

Ага. Значит, ждет, что буду смешить. Учтем.

Борода тянет ко мне здоровенные клешни. Мама дорогая… Хотя нет, зря я, руки оказались теплые и дружеские. Одна из моих сущностей – Бастет, самая древняя богиня-кошка, – подняла голову, заглянула сквозь толстые стекла очков прямо в его душу. Душа тоже была теплая. Даже горячая. И голая, как сфинкс. И смеялась, смеялась, прямо подпрыгивала. Да! Да-да-да! Мой будет! Маша, берем!

Я лизнула его в нос. Смешно лизнула.

Он захохотал:

– Какой язык шершавый! Ничего себе! Да ты прямо тигрица! Лев у нас уже есть. Ну все, теперь мы тут настоящую саванну устроим. Но до саванны – пожалте в ванну, уважаемая.

Что? Я не ослышалась? Лев? Ванна подождет.

Я вежливо вывернулась из крепких рук, спрыгнула на пол и огляделась. К стене прибита когтеточка. Уже хорошо драная! Тут другие коты?!

Глава вторая Рыжая Морда

Заспанная рыжая морда, широкая и для кота странно курносая, с чудовищно длинными усами, с торчащими из ушей кустиками волнистой белой шерсти, неприлично зевала. Поочередно потягивая задние ноги, рыжий вытащился в узкий коридор, где теснились мы втроем. Надо же так заспаться, чтоб ничего не чуять и не соображать…

– А, вот и наш Лев проснулся. – С неоправданной, на мой взгляд, нежностью Борода представил рыжую морду.

Тоже мне Лев. Без нюха и без мозгов.

– Вообще-то Лев он только для гостей, а домашнее имя у него Мася. Потому что по характеру он далеко не хищник.

– Какой невозможный красавчик! – проворковала Наша Маша.

Нет, Маша, только не ты! Надеюсь, ты нарочно льстишь, ради моего будущего стараешься.