Мсье Лекок

– С этим понятно, – продолжал следователь. – Теперь, подозреваемый, вы должны мне объяснить смысл фразы, которую произнесли, когда полицейский бросился на вас.

– Фразы?..

– Да!.. Вы сказали: «Пруссаки наступают, я погиб!» Что это означает?

Щеки убийцы на мгновение зарделись румянцем. Было ясно, что он предвидел многие вопросы, но этот вопрос застал его врасплох.

– Удивительно, – сказал он с плохо скрываемым смущением, – что я такое сказал!..

Разумеется, он хотел выиграть время, искал объяснение.

– Вас слышали пять человек, – настаивал следователь.

– В конце концов, – продолжал подозреваемый, – все возможно. Эту фразу обычно повторял ветеран Старой гвардии[10] Наполеона, который после битвы при Ватерлоо поступил на службу к господину Симпсону.

Объяснение, пусть немного запоздалое, тем не менее было гениальным. Казалось, господин Семюлле был удовлетворен.

– Может быть, – сказал он. – Но одно обстоятельство остается вне пределов моего понимания. Вы разделались с вашими противниками до появления полицейского патруля?.. Отвечайте «да» или «нет».

– Да.

– Тогда почему, вместо того чтобы бежать через дверь, о существовании которой вы догадывались, вы остались стоять на пороге смежной двери, забаррикадировавшись столом, направив оружие на полицейских, оказывая тем самым им сопротивление?

Подозреваемый опустил голову. Молчал он довольно долго.

– Я словно с ума сошел, – пробормотал он. – Я не знал, что за люди пришли. Полицейские или друзья тех, кого я убил.

– В ваших интересах было бежать и от тех, и от других.

Убийца молчал.

– Хорошо!.. – продолжал господин Семюлле. – Следствие полагает, что вы намеренно и добровольно позволили себя арестовать, чтобы дать возможность двум женщинам, находившихся в кабаре, скрыться.

– Да разве я стал бы рисковать ради двух незнакомых мне мошенниц?

– Прошу прощения!.. У следствия есть весомые основания полагать, что вы, напротив, очень хорошо знаете этих женщин.

– Ничего себе заявление!.. Попробуйте доказать!..

Подозреваемый рассмеялся. Но смех мгновенно застыл у него на губах, когда следователь уверенным тоном сказал по слогам:

– Я вам это до-ка-жу!..

Глава XXI

Столь деликатные и щекотливые вопросы, постоянно возникающие в процессе установления личности, приводят правосудие в отчаяние. Железные дороги, фотография и электрический телеграф увеличили средства для поисков, но все напрасно. Почти каждый день случается, что ловким преступникам удается скрыть от следователей свою подлинную личность, и они с успехом избегают последствий своих былых прегрешений. Причем они это делают настолько виртуозно, что однажды остроумный генеральный прокурор, смеясь, сказал – хотя, возможно, он шутил только наполовину:

– Путаница при установлении личности прекратится только тогда, когда закон велит нам выжигать каленым железом на плече каждого ребенка номер, под которым он был зарегистрирован в мэрии.

Разумеется, господину Семюлле хотелось бы, чтобы такой номер был выжжен на плече загадочного персонажа, который сейчас стоял перед ним.

Тем не менее следователь не отчаивался. И его доверчивость, пусть и чрезмерная, вовсе не была наигранной. Он думал, что эти две женщины были слабым местом в системы защиты убийцы, тем самым пунктом, на котором он должен сосредоточить свои усилия.

Однако господин Семюлле вскоре отказался от этой мысли, следуя справедливой теории, что на первом допросе не стоит рассматривать те или иные вопросы по существу. Когда господин Семюлле решил, что его угроза возымела действие, он продолжил:

– Итак, подозреваемый, вы утверждаете, что не знаете никого из тех людей, которые находились в кабаре?

– Клянусь вам.

– Вам никогда не выпадала возможность встречаться с человеком, который оказался замешанным в этом прискорбном деле, с неким Лашнёром?

– Я впервые услышал это имя, когда его произнес умирающий солдат, добавив, что этот Лашнёр прежде был актером…

Тяжело вздохнув, подозреваемый добавил:

– Бедный вояка!.. Я нанес ему смертельный удар, а его последние слова стали свидетельством моей невиновности…

Следователя не растрогало такое проявление сентиментальности.

– Кстати, – спросил он, – вы согласны с заявлением военного?

Подозреваемый заколебался, словно почувствовал ловушку, и принялся обдумывать ответ.

– Я согласен!.. – сказал он наконец. – И баста!..

– Очень хорошо. Как вы должны помнить, солдат хотел отомстить Лашнёру, который, пообещав ему денег, втянул его в заговор. Заговор против кого?.. Против вас, разумеется. Но с другой стороны, вы утверждаете, что приехали в Париж в тот же вечер и попали в «Ясный перец» совершенно случайно… Тут что-то не сходится.

Подозреваемый пожал плечами.

– Я, – сказал он, – представляю все это иначе. Эти люди задумали что-то нехорошее против неизвестного мне человека, но я мешал им. Именно поэтому они затеяли со мной ссору из-за пустяка.

Следователь нанес хороший удар, однако защитный выпад оказался еще лучше. Улыбающийся секретарь не смог скрыть своего одобрения. Он изначально находился на стороне подозреваемого… платонически, разумеется.