Мстислав Великий. Последний князь Единой Руси

Мстислав кивнул головой. Чувствовал он себя неловко под взглядами сотен людей. Единственное, что его успокаивало, взгляды эти были хоть и без страха и почтения, но дружелюбными и благожелательными. А что вече в Новгороде большое влияние имело, ему еще в Чернигове растолковали.

– И торговле и промыслу препятствий не чинить, а, наоборот, способствовать! – продолжал посадник.

– Обещаю, – тоненьким голоском пропищал Мстислав. И это сразу развеселило толпу. Послышались голоса:

– А у него голос прорезался!

– Ай да мальчик! Смелым воином будет!

– Валяй в том же духе!

Новгородцы охотно приняли нового князя. И вот для него началась дни, мало отличные от черниговских. Только дома он был под постоянным наблюдением матери, здесь же за ним приглядывал дядька Вячеслав. Появились первые друзья-товарищи. Среди них главным был Ярий, сын Вячеслава, приехавший с ним из Чернигова. Их связывала давнишняя дружба. Со светлыми волнистыми волосами, веселыми, неунывающими глазами и постоянной улыбкой, он везде был заводилой и балагуром, смелым и отчаянным. Главное же, за шутками и веселым нравом оставался он здравомыслящим и исполнительным, аккуратным в любом деле, что особенно ценил в нем Мстислав.

Совсем другим был Вавула, сын конюха. Высокий, жилистый, с продолговатым лицом, на котором четко вырисовывался длинный нос. Взгляд зеленоватых глаз холодный, тяжелый, и когда он смотрел на Мстислава, то ему становилось не по себе, он невольно чувствовал себя в чем-то виноватым перед ним.

По-иному держался Воимир, сын боярина, в аккуратно пошитой одежде, с чистеньким личиком, пухлыми губками, а глаза его будто говорили: «Стоп! Я не таков, как все, я – особенный». Какой он особенный, Мстислав так и не понял, потому что во всех мальчишеских забавах принимал тот непосредственное и активное участие, и все же княжич невольно выделял его среди всех.

Крепла дружба четверки в различных забавах и проделках. Конечно, началось все с военных игр. Любимым местом был полуразрушенный дом, который в воображении новоявленных воинов превращался то в крепостную стену, то в неприступную башню, а то и в княжеский дворец, в котором они принимали заморских гостей...

А вскоре друзья затащили Мстислава на берег Волхова, где собирались мальчишки с двух противоборствующих сторон – Софийской и Торговой. Взрослые свои спорные вопросы выясняли в кулачных боях на Великом мосту; кто кого победит, тот и прав. А мальчишки заходили по колено в воду и начинали кидать друг в друга камешками-голышами, при этом выкрикивались самые обидные слова:

– Ловите, сопляки!

– А этот вдогонку, брюхи мякинные!

– В штаны не накладите со страха, пузаны!

Порой приносили длинный пастушечий кнут, привязывали к нему камень и, разбежавшись, резко взмахивали. Камень со свистом летел через реку. Мальчишки на мгновенье замирали, следя за его полетом, ловко увертывались (прозевал – голову снесет!), и камень со смачным хлюпаньем врезался в землю.

Так какое-то время продолжалась перестрелка. Наконец кем-то овладевал азарт. Подняв над собой камень и блестя возбужденными глазами, кидался такой вожак в воду и кричал громко:

– А что, прогоним шантрапу торговую!

– Прогоним! – дружно отвечали ему остальные и, наложив за пазуху голышей, кидались в воду. Завязывалась ожесточенная схватка. Иногда противник позорно бежал, но чаше всего дело кончалось ничьей: израсходован весь запас камней, противники расходились в разные стороны.

Мстислав подрастал. И как-то весной вдруг почувствовал, что все вокруг странным образом изменилось, стало казаться весомым и значимым, наполненным особым смыслом: и дали казались таинственными и манящими, и закаты насыщены особой красотой, и девчонки из озорных и надоедливых существ превратились в притягательных и загадочных. Он заметил, что и его друзья становились порой задумчивыми и отстраненными и все чаще переводили разговоры на своих подруг. Если раньше по вечерам они бегали на луга лишь побаловаться и пошалить, то теперь стали охотно принимать участие в хороводах, а Ярий и Воимир возвращались с них на пару с девушками и говорили, что у них с ними любовь.

Мстислав тоже решил влюбиться. Наметил боярскую дочь Власту. Она ему нравилась милым личиком и независимым характером и представлялась привлекательнее всех остальных девчонок. Правда, за последнюю зиму она сильно вытянулась и стала на полголовы выше его, но это Мстислава не смущало: в конце концов, они равны по годам, а скоро и он подрастет!

С таким решением и пришел он однажды на луга, что раскинулись по берегу Волхова, где собиралась молодежь Новгорода. Весь вечер он старался быть возле Власты, а когда она направилась домой, пошел рядом с ней. Она сначала шла молча, потом остановилась и спросила:

– А ты чего пристроился?

Он сначала растерялся и не знал, что ответить. Потом произнес неуверенно:

– Проводить тебя решил...

Она фыркнула, точно кошка, проговорила презрительно:

– От горшка два вершка, а туда же...

И пошла вперед ускоренными шагами.

Это было крушением всех мечтаний, и Мстислав почувствовал себя самым несчастным человеком на белом свете.