Мстислав

- Да, княгиня, он не оставит нас, и бояре нам помогут сызнова на княжение сесть.

- Послушай, Святополк, - Марыся подняла на него гневно блестевшие глаза, - станешь великим князем, не дели Русь на уделы меж братьями.

…Святополк отшатнулся, потом, не отпуская её плечи, зашептал:

- Ты мысли мои отгадала, княгиня. Сяду на княжение, изведу братьев своих, единым князем на Руси останусь!

- К отцу нам надобно бежать. Он даст тебе войско, и ты воротишься с ним на Русь.

- Да, княгиня, да, я поведу полки, на Киев!

- Так поторопи же своих бояр, Святополк, слышишь?

- Слышу, княгиня.

Он забегал по избе, заговорил быстро, лихорадочно:

- О князь Владимир, ты ещё узнаешь меня, узнаешь! И тебе не удастся убить меня так же коварно, как ты убил отца моего, князя Ярополка.

И засмеялся громко, истерично. Потом неожиданно сник, спросил удивлённо:

- Отчего же не идут бояре? Я заждался их!

Улёгся на полати, затих. Марыся присела рядом, провела кончиками пальцев по его лицу. Рука у неё горячая и голос нежный, успокаивает:

- Ты будешь великим князем, будешь…

Близилась к концу первая половина 6523-го лета… Отцвели сады, и налилась соком перезимовавшая под снегом рожь, по оврагам и перелескам буйно росла трава, а реки, вдосталь напоенные вешней талой водой, ещё не обмелели под жарким солнцем.

Сельцо Берестово избами прилепилось к холму, на котором возвышается обнесённый изгородью старый княжеский до»? с постройками. При доме не менее старый, неухоженный сад. Но князь Владимир любит это маленькое сельцо. Здесь прошло детство, Берестово напоминает ему о матери, рабыне Малуше. Княгиня Ольга сослала сюда свою ключницу за то, что она осмелилась стать женой князя Святослава.

Оттого что в жилах Владимира текла кровь раба, киевские бояре долго не хотели признавать его своим князем. Оружием он сломил их упрямство. А когда полоцкая княжна Рогнеда бросила ему дерзко: «Не хочу разуть робичича»[73]. Владимир не простил ей такого. Идя из Новгорода на Киев, он взял на щит Полоцк и, убив её отца и братьев, силой сделал Рогнеду своей женой.

Ныне в Полоцке княжит внук Рогнеды и Владимира, молодой князь Брячислав.

Приложив руку к стволу ветвистой яблони, князь Владимир разглядывал сельцо. Многие избы пришли в негодность, покосились, солома на крышах потемнела, сползла, оголив стропила.

Редко доводится бывать здесь Владимиру, недосуг, бот и дорога тоже зарастает, не видно на ней колёсного следа.

Владимир прищурился, напряг зрение.

- Кому это быть? - не поворачивая головы, спросил у стоявшего за спиной отрока. - Видишь, никак, едет кто-то!

У отрока глаза молодые, зоркие, ответил бойко:

- Не иначе возок архиерея Анастаса!

- Неужели Анастас жалует? К чему бы? Видать, неспроста, - удивился Владимир. - В таком разе неси скамьи.

Пока возок ехал, отрок притащил две скамьи.

Владимир махнул рукой:

- Теперь поди прочь.

Возок подкатил к воротам, ездовые остановили лошадей. Поддерживаемый дюжим монахом, архиерей подошёл к князю, уселся, долго отдыхал, прикрыв веки. Владимир не мешал ему. Наконец Анастас открыл глаза, тяжело вздохнул.

- Дорога-то не близкая, и мы с тобой, Анастас, не молодцы. Так чего трясся сюда, сказывай?

- Верно речёшь, князь, душа моя стареет. Стар ты, князь, и скоро ответ держать будешь перед Богом…

- А нам вместе с тобой перед ним стоять, - насмешливо перебил его Владимир и затеребил белую бороду.

Анастас недовольно встряхнул головой:

- Всяк за свои вины на Господнем суде ответчик. Не хочу, чтоб ты, князь, отягощал их.

- Чем же?

- За что Святополк муки терпит?

- Всяк своему стаду пастырь, архиерей, - оборвал Анастаса Владимир.

- Освободи безвинного Святополка, вороти в Туров. Не держи гнева, и Господь простит те твои прегрешения.

- Моим прегрешениям я первый судья. Что же до Святополка безвинного, как ты, архиерей, сказываешь, то ведомо ли те, что его тесть, Болеслав, мыслил Червень порушить?

- О том слышал, но Святополка не виню. Не по его наущению ходил Болеслав на Русь.

- Про то дознаюсь. Со Святополком же сам говорил. Злобствует он, подобно гаду ползучему, и нет у меня к нему веры.

- Без веры в ближнего как жить можно, князь Владимир? - в голосе архиерея строгость и торжественность.

Владимир не успел ответить, как в ворота въехал княжий тиун боярин Никула. Лихо соскочив с коня, кинул повод гридню, заторопился к сидевшему Владимиру.

Никула юркий, маленький, и голос тонкий, пищит, ровно комар. Отвесив поклоны Владимиру и архиерею, выпалил одним духом:

- Недобрая весть, княже, новгородцы дань платить отказались.

- Что? - гневно спросил Владимир, и седые, косматые брови сошлись на переносице. - Ведомо ли о том Ярославу?

- Вестимо, - склонил голову Никула.

- Сие и разрешило наш с тобой спор, Анастас! - Владимир порывисто поднялся, повернулся к архиерею: - Нет, не будет у меня для Святополка прощения. Вели, Никула, готовить возок, в Киев поеду, поведу рать на Новгород, пусть не мнят себя новгородцы выше Киева. - И, побледнев, покачнулся.

Гридни подскочили, не дали упасть. Осторожно повели в горницу.

К вечеру князя Владимира не стало. Жизнь покинула его быстро и легко.