Мстиславцев посох

— Что бы тебе рассказать-то ныне? - говорит он, подражая повадке своего деда.- Много уж сказывал. Ну, ладно, слухай-ка.

Зашевелились в кустах пугливые тени, стихают и глохнут голоса на гостинце, за выгоном зачастили свое перепела: «Спать пора, спать пора, спать пора»; заливистее, бойчее становятся соловьи...

— ...Тут ударил Девин сын палицей в пятнадцать пуд - камень и раскатился надвое,- ровно, вполголоса и чуть нараспев ведет сказку Петрок.

Лада котенком потерлась о его плечо.

— Эту сказку я помню, Петрок,- говорит она. Петрок умолкает. Но как тут рассердишься, если так хорошо слышать рядом ее легкое дыхание!

— Расскажу тогда про Смерть-куму,- решает он.- Однако чур, не бояться.

— Ой, страшно, господи! - Лада жмется ближе.- Расскажи, Петрок, расскажи.

— Не перебивай же, слухай.

Он починает весело, даже с какой-то злостью:

— Человек тут неподалеку жил. Ремесло знал, женку имел. Но вот беда: деток у него не было - народится и помрет вскоре.

Петрок слышит, как вздыхает Лада: всех-то ей жалко.

— Вот родила женка еще, тут и посоветовали ему знающие: поищи-тка такую куму либо кума, чтоб справедливые были. Человек и выправился в дорогу. Идет, стречает попа. «Куда путь держишь, добрый человек?» - пытает поп. «Иду кума либо куму справедливых брать», Священник и говорит: «Возьми меня кумом!» - «Хто ты такой?» - «Я поп».- «Нет, батюшка, не возьму: несправедлив ты - с живого и мертвого дерешь». Идет далей. Стречается ему шляхтич: «Куда путь держишь, человече?» - «Иду кума либо куму справедливых искать».- «Возьми меня».- «А хто ты таков?» - «Ясновельможный шляхтич польских кровей».- «Ну, такие не про нашу честь. Нет, не возьму! Несправедливо бьешь, православный народ сечешь». Шел, шел человек, стречается ему святой угодник. «Куда путь держишь?» - пытает. «Иду кума либо куму справедливых искать».- «Возьми меня».- «А ты хто таков?» - «Святой угодник».- «Нет, не возьму - несправедлив: у кого богатства много, еще даешь, у кого детей много, тому больше даешь». Пригорюнился человек, что не находит справедливых на земле, но дальше идет. И вдруг навстречу старуха в черном: «Куда путь держишь?» - пытает. Человек и ей поведал свою беду. Старуха ощерилась черным дыхалом, говорит: «Меня бери».- «А ты хто будешь?» - «Я - Смерть». Вздрогнул человек, однако говорит: «Тебя возьму! Ты хоть страшна, но справедлива - моришь и попов, и шляхту, и купцов, и мужиков - никому не даешь отсрочки: ни черни, ни знати, ни за какое злато-серебро». Привел он Смерть в свой дом: охрестила она ребеночка, тот на глазах веселеньким стал, крепеньким. И говорит тогда Смерть такие слова: «Ты теперь, кум, меня видеть будешь, раз мы родня с тобой. Оттого станешь богат. Нездоров ежели хто окажется, иди к нему в дом - меня там стренешь. Буду я стоять у того хворого человека в головах, ты его отхаживай: водицей сбрызни, скажи: «Оздоравливай!» А коли придешь к хворому человеку, а я в ногах у того и смотрю ему в очи, то не отхаживай, скажи, что помрет. Одно помни - справедливость, которую и сам искал. А у своих ног меня угледишь, не пугайся, будь крепок душой, не то беды наделаешь».

И с тем ушла. Человек же этот вскорости сильным знатцом прослыл: стали его возить за сто верст и далей, отдают ему все, что имеют,- и земли, и злато. А он к этому быстро привык: сначала принимал дары лишь у тех, кто оздоравливал, но потом почал драть подряд - еще слова не вымолвит, а уж ему подавай. Богатым стал, хоромы заимел, слуг, похаживает, покрикивает, нихто ему неровня.

Вот как-то зазвала это его в гости Смерть-кума, потчует. А у кумы в хоромах палата одна огромная, дальней стены не видать. И горят там свечи многими рядами. Он и пытает, кум у кумы: «Что за свечи у тебя тут, кумочка?» - «То все души человеческие».- «Для чего ж свечи?» - «А по ним, кумок, узнаю я, кому жить сколько осталось - которая догорела до донышка, я и пошла к тому человеку».- «Кумочка, покажи мою свечечку!» Смерть и отвечает: «Не дрогнула б душа у тебя, кумок».- «Я не боязлив».- «Ну, смотри»,- и показала кума его свечку. А свечки той один мизинец, не боле остался. И горит-то она вроде быстрей, чем другие. «Пошто горит она скоро так?» - пытает кум у кумы. «От жадности то бывает. Да и о справедливости забыл ты, видно, кумок». Смотрит кум, а рядом с его стоит высокая-высокая свеча и ровно горит, неспешно. «Это чья же?» - пытает кум. «А сапожника с выгона. Живет тихо, на чужое не зарится, бедным обувку чинит за благодарствие, хоть детишки у него и по святочным дням хлеб в квас макают».

Кум и давай просить: «Кумочка, подлини мою свечечку трошки, ведь родня мы с тобой. Жить-то, ох, как сладко!» - «Нет, кумок, у меня этого не будет: у меня для всех одинаково - и для свояков и для чужаков».- «Ну, ладно,- отвечает кум,- налей-ка мне тогда перед дорогой медовухи, пойду я». Смерть отвернулась, чтоб нацедить из бочонка, а кум это хвать сапожникову свечку - пополам ее да и прилепил кусок к своей. Хоть неровная, а долгая стала его свечка.

— Ах он, ворюга! - подхватилась Лада, стискивает кулачки. Петрок взял ее за руку, усадил.