Мститель

По университету хожу буквально на цыпочках, и к концу десятого дня от нервного напряжения действительно начинаю мучиться если не мигренями, то головокружением — точно. Особенно меня расстраивает новость о том, что справка всё же будет готова через две недели, так что мне остаётся ждать ещё четыре дня. Моё эмоциональное напряжение уже истерически вопит и требует расслабления, и в конце концов я перегораю настолько, что даже таскающийся по пятам Влад воспринимается как-то побочно. Ему даже не удаётся давить на меня, потому что свой максимум на нервной почве я уже давно перешагнула.

Из-за меня мучается и Яна, потому что мы как близняшки, чутко чувствуем настроение друг друга, так что сейчас страдали и выгорали мы обе.

На исходе двенадцатого дня Виктория Эдуардовна всё же радует меня, что справка готова, и я могу подавать заявление в приёмную комиссию на поступление в нужный мне университет; сейчас она самолично копирует мою зачётную книжку и подготавливает личное дело, а меня начинает трясти от страха, что ни один другой ВУЗ меня не примет.

На моё счастье университет истории и философии принимает меня быстро, несмотря на мои низкие оценки в зачётке — полагаю, им хватило тех знаний, которые я показа на вступительных экзаменах — так что я облегчённо выдыхаю, но всё же стараюсь не выглядеть слишком счастливой, чтобы Влад не насторожился раньше времени. Мой приказ об отчислении попадает в руки к секретарю, которая уносит его в другое крыло на подпись отцу Влада, и я с дрожью в коленках провожаю её удаляющуюся спину.

— Чего дрожишь, куколка? — раздаётся за спиной насмешливый голос.

Вот раздражает меня эта его привычка появляться из ниоткуда как раз в тот момент, когда я его меньше всего жду…

— Плохо себя чувствую, — чуть слышно лепечу я.

Отчасти так и есть: моё сердце колотилось как сумасшедшее и, кажется, не хватало кислорода.

— Что-то ты сдаёшь в последнее время, — хмурится Влад.

— Это твоё общество дурно на меня влияет, — огрызаюсь.

Полагаю, что такой смелой я стала только из-за того, что появилась возможность сбежать отсюда к чёртовой бабушке, но всё же с опаской поглядываю в его сторону: я всё ещё не забыла, как трещат мои рвущиеся волосы в его кулаке.

Влад усмехается и вкладывает руки в карманы джинсов.

— Ну так сдайся. Я сразу стану мягче.

Если честно, закрадывалась в мою дурную голову такая мысль, вот только я себя уважать перестану, если так сделаю.

— Пожалуй, лучше потерплю, — осторожно подбираю слова для ответа.

Но Гаранин мои слова воспринял по-своему.

— Погибаешь, но не сдаёшь? Уважаю. Вот только куда ты пойдёшь после? Снова вышка? И сколько ты так времени потеряешь? Ещё четыре года. Оно тебе надо?

Удивлённо распахиваю глаза и поворачиваюсь к нему: вот это мысли у сына ректора! По идее должен был быть умнее нас всех, вместе взятых, а на деле — дурак дураком. Если будет надо — потрачу восемь лет вместо четырёх, лишь бы подальше от него…

— Тебя в детстве на голову роняли? — с подозрением спрашиваю.

— Зря ты так, — добродушно ухмыляется он, а мне в голову закрадывается пугающая мысль о том, что он уже знает о моём переводе и подстроил какую-то подлянку — уж очень довольным он выглядел. — Могла бы получить всё, чего бы ни захотела: шмотки, побрякушки, популярность.

— Я тебе не чихуахуа под мышкой, чтобы одевать меня и выставлять напоказ, — устало бормочу ему, потирая лицо ладонями: я действительно устала. — Может, я тебя удивлю, но не все девушки помешаны на том хламе, который ты сейчас предлагал.

Случайно поворачиваю голову в сторону и замечаю спешащую секретаршу; внутри всё холодеет, но спросить у неё, как всё прошло, не могу по двум причинам: во-первых, Влад рядом, во-вторых, она ведь тоже не в курсе.

Проходит ещё целых три дня, прежде чем в коридоре меня за локоть вновь ловит Виктория Эдуардовна — очень вовремя, потому от очередной «лекции» Влада меня уже тошнит.

— Можно вас на минутку, студентка Озарковская? — строго спрашивает она, заставив ретироваться даже наглого Влада.

Говорю же, её все как огня боятся.

Мы отходим достаточно далеко, чтобы у Гаранина не было возможности услышать. По тому, как преподавательница пытается сдержать улыбку, я понимаю, что мои молитвы были услышаны.

— Всё в порядке, Оля, — с каплей гордости выдаёт она. — Андрей Евгеньевич подписал твой приказ об отчислении — думаю, он и сам устал от выходок своего сына.

Услышанное действует на меня как бальзам, да так, что подгибаются колени, и мне приходится ухватиться за руку Виктории Эдуардовны.

— Спасибо вам большое, — счастливо выдыхаю я.

В порыве чувств я оставляю быстрый поцелуй на её мягкой щеке, и лицо преподавательницы от удивления вытягивается, но мне уже всё равно.

Новая жизнь получила свой старт.

Месяц спустя…

— Видела бы ты сегодня Влада, — хохочет Яна в трубку, пока я бреду по главному корпусу — всё никак не могу привыкнуть к другому расположению кабинетов. — Молнии из его глаз могли бы спалить полгорода.