Мстители двенадцатого года

– Вашу руку! – старый князь шагнул вперед, пожал Фигнеру руку и, не удержавшись, прижал его к груди. Отстранил, глянул в лицо. – Но только…

– У вас нет оснований мне не верить. У нас общий враг. Значит, и силы наши, и чувства – общие. – Фигнер обернулся, пронзительно свистнул, как дворовый мальчишка. – По коням! Рысью – марш!

Вернувшись под руку Давыда, Алексей не оправился от гнетущих тягостью дум. Ладно, если семейство в безопасности, но что там затеяла Мари? Да и Оленьку вовлекла в свою романическую авантюру.

«Что меня гложет? – старался он понять. – Ревность? Или опасения за глупых девиц. Не дай бог, придется им вступаться за этого Жана». На что способны разгневанные мужики, Алексей уже видел, знал и слышал. И, надо полагать, их злоба к неприятелю держалась не только его жестокостью, но и неутоленной злобой к своим угнетателям.

Алексей перечитывал Оленькино письмо, терзался. А за окном тем временем нарастал какой-то спорный шум. И в этом шуме вырастал и надвигался тучей грозный голос старого князя Щербатова. Никак с Давыдом не поладили? Алексей набросил ментик, загасил свечу, чтобы зря не светила, и вышел на крыльцо.

Перед домом стоял нерушимо Давыд, не в крестьянском наряде, а в полковничьем мундире, но все-таки с окладистой бородой. Под которой (или над ней) бродила добрая усмешка. Князь Щербатов грозил ему пальцем и требовал:

– Мы с вами ровня! Оба полковники! Я требую! Даже не по своему чину… Я требую дать под мое начало хотя бы эскадрон.

Давыд заметил Алексея, подмигнул ему и согласился:

– Так и быть тому. Однако, Петр Алексеевич, у меня порожнего эскадрона нет, все с командирами. Мои бравые рубаки командиров берегут. – Хитро блеснул глазами. – Если вот только Алексеев эскадрон… Просите его, отцу не откажет. Будет под вашим началом служить.

Старый князь растерялся. Глаза его забегали, заметались – искал достойный выход.

– Ну, право… не совсем ловко. К тому же у него гусары, а я по ранжиру улан.

– Что другое предложить – и не знаю. – Давыд показал растерянность. – Уланов-то у меня один взвод, под отчаянным командиром.

Петр Алексеевич затоптался на месте, пощипал ус.

– Лешка, пойдешь под мою команду? Или тебе зазорно?

– Отчего же, батюшка? Двадцать лет уже под твоей рукой, послужу еще. Только боюсь – трудно вам будет. Годы ваши…

Вот этого не надо было говорить.

– Годы? Ах ты щенок! Возраст солдата не годами считается, а победами! Полковник! Я иду рядовым гусаром под начало этого молокососа. Дайте мне мундир по росту, всякую справу и доброго коня.