Му-му. Кровавая линия

Розовато-серый утренний туман на глазах рассеивался, затягивая влажной пленкой еще не успевший после лета остыть асфальт. И хотя ночью было уже по-осеннему прохладно, день обещал быть мягким, теплым, грибным. И Дорогин, вспомнив, как приятно провели они с друзьями вчерашний вечер, решил, что он может позволить себе сделать еще один внеплановый выходной. Почему бы ему, забрав у Плетнева ключи, не махнуть сразу за грибами. Вчера у костра только и разговоров было, кто сколько засолил грибов. А ведь у него, Дорогина, в Подмосковье тоже были свои грибные места. Только вот выбраться за грибами такой порой уже несколько лет не получалось. Но теперь-то как будто не было ничего срочного. Так что вполне можно было хотя бы не пару часов вырваться на природу. Солить не солить, а на поджарку собрать можно. Главное же, если поехать сразу за город, легче будет избавиться от «хвоста».

Плетнев жил почти в центре города, в добротной «сталинке», которую давно заселили новые хозяева жизни. Квартира эта досталась жене Плетнева от родителей. Дорогин был у них всего один раз. И сидевший на входе за стеклянной перегородкой консьерж, конечно же, пока Дорогин не перезвонил Плетневу, пропускать его наотрез отказался.

– Не положено. Без разрешения хозяев не положено, – резко поднявшись, заявил седой дедок с явно военной выправкой.

Плетнев ответил не сразу. Но, услышав голос Дорогина, страшно обрадовался:

– Как хорошо, что ты уже там! Я про этого нашего монстра-привратника совсем забыл. Дай ему трубку, я попрошу, и он тебя впустит.

– Ну, попробуй, – пожал плечами Дорогин и спросил: – А сам-то ты где?

– Я уже в дороге. Так что ключ под ковриком. Проверь, все ли там в порядке. А хочешь – поживи.

– Ладно, счастливо тебе, – сказал Дорогин и протянул трубку консьержу.

Тот, взяв трубку, почему-то вытянулся, став едва ли не по стойке «смирно», и, покраснев, выдохнул:

– Понял. Есть.

Он отдал телефон Дорогину. Но Плетнев уже отключился.

– Проходите, – кивнул консьерж Дорогину. – Меня товарищ Плетнев попросил не проверять у вас документы. Так что проходите. Я вас запомню. У меня память хорошая. И напарнику ваши приметы передам. Вы же будете сюда еще наведываться? Или даже жить?

– Не знаю. Этого я пока что вам не скажу… – ответил Дорогин, не стягивая шлема.

Поднявшись на лифте на пятый этаж, Дорогин окинул площадку оценивающим взглядом. И, не заметив ничего подозрительного, направился к квартире Плетнева. Ключ, точнее, три ключа – от верхнего, нижнего замков и, очевидно, почтового ящика – лежали под резиновым ковриком. Но, когда Дорогин вставил ключ в замочную скважину, оказалось, что двери не заперты. И первое, что поразило Дорогина, как только он переступил порог квартиры Плетнева, – это разбросанные в прихожей бумаги. Плетнев всегда был аккуратистом. И представить себе, что, уезжая, пусть даже в спешке, он оставил такой бардак, было невозможно. Дорогин осторожно заглянул в комнату и тут же получил чем-то тяжелым по голове.

Хорошо еще, что мотоциклетный шлем самортизировал удар. Дорогин лишь пошатнулся, тут же выпрямился и бросился вдогонку выскочившему из квартиры незнакомцу. Однако тот уже успел вскочить в лифт. И хотя Дорогин стремглав сбежал вниз по лестнице, выскользнувшего из квартиры человека он так и не догнал.

Дорогин выскочил на улицу, но ничего подозрительного там не увидел. Никто не убегал, машины от подъезда не отъезжали. А преследовать, искать в центре Москвы не знаю кого и не знаю чего было еще менее перспективно, чем иголку в стогу сена.

– Ты чего это?! Как ошпаренный бегаешь, да еще в шлеме?! – вдруг услышал Дорогин и почувствовал, как твердая, тяжелая мужская ладонь легла ему на плечо.

Это консьерж выскочил за ним следом.

– Ты чего?! – повторил он еще более сурово и добавил: – Может, у тебя с головой не все в порядке?

– Подождите, сейчас из лифта никто не выходил? – спросил Дорогин, все еще озираясь и надеясь заметить убежавшего от него человека.

– Никто не выходил, – пожал плечами консьерж. – Да и лифт не приезжал.

– Как «не приезжал»?! – удивился Дорогин, – Так куда же он делся?..

Но не успел он произнести последнюю фразу, как до него дошло, что выбежавший из квартиры Плетнева человек, стараясь уйти от преследования, поехал не вниз, а наверх. И, значит, ему следует сейчас бежать на последний этаж. Если он еще успеет.

– А собственно, кто должен был выйти? – спросил консьерж.

– Человек, – направляясь назад к подъезду, пожал плечами Дорогин и добавил: – В квартире Плетнева кто-то был.

– Не может быть! – оскорбленно воскликнул консьерж. – В подъезд никто не входил. Да мимо меня муха не пролетит. И не выходил. Я гарантирую! Может, хотя такое маловероятно, это был кто-то из жильцов?

Вернувшись вместе с консьержем в подъезд, Дорогин подбежал к лифту, который как раз приехал на первый этаж. Но когда двери открылись, оказалось, что лифт пуст.

– Я наверх, а вы смотрите за лестницей и никого не выпускайте! – крикнул Дорогин.

На что консьерж, похоже привыкший четко выполнять команды, громко ответил:

– Есть!