Му-му. Кровавая линия

Молоденький сержант вместо того, чтобы выбросить муравья, сжал кулак, стараясь придушить его пальцами. При этом он попытался улыбнуться и даже хотел что-то сказать. Но вдруг побледнел, начал задыхаться, нервно, как выброшенная на берег рыба, хватая ртом воздух. На лбу у него выступила испарина, глаза покраснели и от напряжения едва не выкатились из орбит.

Лейтенант бросился к товарищу и едва успел подхватить его. Молоденький сержант осел, бессильно повис на его руках, еще раз надрывно кашлянул, и тело его содрогнулось в судороге.

– Кровь! Смотрите, у него изо рта тоже течет кровь… – побледнев, прошептала старушка и попятилась к двери.

– Что ж с ним делать? – вдруг осипшим голосом выдавил лейтенант и, взглянув на Льва Пореченкова, попросил: – Вы же доктор, помогите.

Лев присел и, бледнея от страха, попытался прослушать пульс на шее сгорающего на глазах молоденького сержанта.

– Он умер… – отводя взгляд, сказал Лев и предложил: – Давайте положим его на скамейку.

– Я сам… – хлестнул его взглядом лейтенант.

Состав тем временем, промчавшись мимо конечной станции, въехал в темный, освещенный редкими фонарями, тоннель и остановился.

Старушка тут же бросилась к дверям. Но двери не открылись. Свет в вагонах притушили, и в вагоне стало совсем жутко: три мертвеца – женщина и мужчина на полу и молоденький сержант на лавке – и трое живых, с опаской глядящих на пол, где бодро, как ни в чем не бывало, сновали туда-сюда крылатые муравьи. Старушка, зачем-то прижимая ко рту повязку, начала кричать, резко, визгливо, задыхаясь и похрипывая:

– Двери! Немедленно откройте двери! Выпустите, немедленно выпустите меня отсюда!

– Да не кричите вы! – остановил ее лейтенант. – Сейчас дежурный пройдет по вагонам и нас выпустит.

Но почему-то никто к ним не шел.

Лев Пореченков, прикусив губу, глянул на часы. До начала операции оставалось минут пятнадцать. Нужно хотя бы перезвонить и предупредить, что он опаздывает. И он уже достал мобильник, принялся набирать номер, но лейтенант резко выкрикнул:

– Не звонить! Отдайте мне мобильник!

– Но у меня операция. Больную к ней готовят. Я должен сообщить, что задерживаюсь! – возмутился Пореченков.

– Представьте, что вас нет, – вдруг сказал лейтенант, протянув руку к мобильнику Пореченкова.

– Как это «нет»… Но я же есть… – не на шутку испугался Пореченков, отдавая мобильник лейтенанту, и, взяв себя в руки, добавил: – Вы сами можете позвонить, предупредить, что меня не будет.

– Не нужно никому звонить, – покачал головой лейтенант, отключая телефон.

– Но меня же уволят… – пробормотал Пореченков. – У нас престижная клиника, у нас даже за опоздания увольняют…

Лейтенант сделал вид, что не слышит.

– Мы что, заложники?! – в ужасе воскликнула возмущенная старушка в ватно-марлевой повязке.

– Нет, но до выяснения всех обстоятельств дела вы будете находиться под моим личным надзором, – сказал лейтенант и добавил: – Чтобы панику не поднимали.

– Да не собираюсь я поднимать никакой паники, – не на шутку испугался Пореченков, понимая, что вот сейчас, здесь сгорает его баснословный по кризисным временам гонорар, премиальные, а значит, и его ставшая уже традиционной рождественская поездка на один из престижных европейских горнолыжных курортов. – Я не собираюсь поднимать никакой паники, – повторил он. – Но поймите, кроме меня, никто не проведет эту операцию…

– Мой товарищ, сержант, – кивнул в сторону лежащего на скамье бездыханного тела лейтенант, – он тоже, может, собирался участвовать в операции по задержанию опасных преступников…

– Я говорю совсем о другой операции! – нервно покачал головой Пореченков. – Я врач, хирург, пластический хирург. И меня ждет пациентка. Я не имею права рассекречивать информацию, но это очень, очень известная актриса. И я должен, я обязан сейчас появиться в клинике. Если нужно, я подпишу бумагу о неразглашении тайны или как это там у вас называется… Иначе что я потом кому докажу…

– А вы представьте себя на месте сержанта, – невозмутимо сказал лейтенант, – представьте, что это не ему, а вам в руки попал этот муравей и это не его, а вас он укусил…

– Еще немного постоим, и точно нас отсюда вынесут, – не на шутку забеспокоилась старушка, на минуту задумалась и вдруг оживилась: – А мне, молодые люди, кстати, в туалет нужно. У меня цистит. Доктор, объясните товарищу лейтенанту, что такое цистит…

– Это, товарищ или, как теперь вас там называют, господин лейтенант, такая болезнь. Когда человеку обязательно нужно сходить в туалет, иначе… – тут же поддержал старушку Пореченков.

– Да знаю я, что такое цистит, – недовольно покачал головой лейтенант, с опаской поглядывая на расползающихся и время от времени взлетающих муравьев.

– Ну так тем более, – с надеждой проговорил Пореченков.

– Подождите, вы должны мне оставить свои координаты, – сказал лейтенант, доставая блокнот и ручку.

– Мыськина Полина Эдуардовна, пенсионерка, – поспешила первой назваться старушка.

А когда милиционер записал ее адрес и номер телефона, заявила: