Муайто

Муайто сделал ещё один шаг назад и выпал из круговерти битвы. Словно из бурной горной реки в спокойные воды озера вынырнул.

Боль в боку заставила недовольно сморщиться. Что там у него? Кровит, но не так чтобы сильно. Да и ребро вроде уцелело, не сломалось. В общем, не смертельно, вытерпеть вполне даже можно.

Он зажал порез левой рукой и шагнул к Войко, уже успевшему подняться с земли и теперь неуверенно стоявшему с чуть поджатой правой передней лапой.

Наклонился к нему, не забывая при том коситься на Туако, схлестнувшегося с коротышками:

— Ну как ты?

Волк, прижав уши, поднял голову, глянул на хозяина, словно извиняясь.

А тот опустил наземь копьё и погладил волка по голове, по взъерошенному загривку. Осторожно ощупал рану. Коблиттский меч угодил прямёхонько в угол между лопаткой и плечом. Хорошо, что там густая зимняя шерсть не совсем ещё повыпадала, смягчила удар. Будет волк жить. Правда, теперь бегать долго не сможет.

— Молодец ты у меня, — Муайто коснулся ладонью холодного волчьего носа и, подобрав копьё, выпрямился. — Здесь жди. Не лезь больше никуда.

Бок саднило при каждом движении и даже вздохе. Ну да трогл с ним. Муайто отпустил рану, вытер окровавленную ладонь о штанину и перехватил копьё поудобнее. Пора Старшему помочь. Тем более, похоже, подраненный он. Вон как хромает.

Но Туако, заметив приближение парня, рыкнул:

— Нет! Здесь я! Там главный уходит!

Муайто вгляделся в темноту. И правда, коблитты-носильщики во главе с вождём уже готовы были миновать срез горы, перевалив за него и совсем скрывшись из виду.

— Там Лакша моя, — Выдохнул Туако на очередном выпаде копья. — Я по вскрику узнал. Догони, я не смогу!

— Понял, — кивнул Муайто.

Посмотрел на остальных орков, продолжавших нападать на перекрывших подъём коротышек. Вопреки всем ожиданиям парня, с места те почти не сдвинулись. Видать, и эти коблиттские воины очень даже умелыми оказались. А молодым охотникам, напротив, не хватало боевого опыта, чтоб прорвать и разметать вражеский строй. Им бы луки или самострелы, как у человеков. Или хотя бы Поко в помощь. Да вот только тот уже далеко позади с детьми остался.

Ничего, Туако со своей парочкой недомерков расправится и поможет остальным.

— За Войко присмотрите! — Муайто попрощался взглядом с волком и рванул вверх по склону.

Правда, через несколько шагов не удержался и, подобрав с земли крупную остроугольную каменюку, запустил ею в одного из противников Туако. Судя по резко перекособочившейся фигуре коблитта, попал.

— Это тебе за Войко! — выкрикнул зло парень и припустил дальше.

Проклятые твари! Вот какого гадского трогла они детей похитили? Неужто и впрямь для своих ужасных обрядов, злым богам посвящённых? Какие только страшные и невероятные слухи не блуждали в последнее время по становищам. От такой жути даже самым храбрым воинам становилось не по себе. А старики так и вовсе заходились в причитаниях о том, какие нынче настали ужасные и жестокие времена, не то что были раньше...

Хотя орки и сами никогда мягкосердечностью не отличались. Ни теперь, ни раньше. В былые времена, если на племя нападал кто, с кем родовое войско не могло справиться, по законам предков самые слабые воины оставались сдерживать врага, чтобы дать возможность уйти самым сильным. Старики, женщины и дети — все могли быть оставлены на милость победителя или даже на погибель ради спасения лучших представителей рода.

Ведь какой смысл вставать грудью на защиту слабаков и гибнуть лучшим воинам, как это обычно делают те же человеки? Чтобы выжили одни лишь слабаки и трусы, чудом сумевшие сбежать с поля боя? И какое потомство смогут они после себя оставить? Такое же хилое и трусливое? Гораздо важнее спасти тех, кто в состоянии зачать сильное и здоровое потомство для возрождения племени.

Похить коротышки детей зим несколько тому назад, когда не гуляли по миру байки о жестоких жертвоприношениях злым богам, наверное, и не отправили бы старшие погоню за мерзкими карликами. Может, погоревали-попереживали, да собрали бы войско, пройдясь по соседним родам, и устроили набег на коблиттские схроны, находя утешение в кровавой мести.

Но не теперь. Даже самый жестокосердный орк не простит себе, если просто так позволит отдать дитя своё на пытки и растерзание проклятому народцу. Да даже пусть и не своё, а брата или друга.

Так что у молодого охотника ни малейшего сомнения не возникало в решении Старших и в необходимости погони. Не было у них выбора. Как и у Муайто сейчас.

Потому и карабкался молодой орк по склону вдогонку за коблиттами с удвоенной энергией, несмотря на неутихающую боль чуть ли не во всём теле и всё возрастающее щемящее чувство тревоги в груди.