Муассанитовая вдова

Замершее в ожидании пощечины сердце сорвалось в спринтерский забег. Яркий аромат эдельвейса раскрылся в воздухе свежим цветком, захотелось дышать полной грудью. Леста пахла восхитительно, и я замер, боясь ее спугнуть. А еще почувствовал себя вором, которому объявили амнистию, вместо того чтобы высечь за проступок.

Что я сделал? Почему она меня обнимает? Даже Фьенна никогда не обнимала… Я могу обнять в ответ? Надо ли спросить разрешение?..

Горячее дыхание и золотистые волосы Лесты едва заметно щекотали кожу и покалывали статикой. Как шерстка котенка. Девушка дышала шумно, часто и поверхностно.

«Ангелы не должны так дышать…»

Поколебавшись, все-таки поднял руки и мягко обхватил Лесту.

Селеста Гю-Эль

Еще никогда в жизни я не жалела о том, что не родилась со способностями цварга! И дело не в том, чтобы противостоять Мартину или на его же шкуре объяснить, насколько это отвратительное, болезненное и противное ощущение, сродни тому, как шершень раз за разом вонзает в основание черепа пылающее жало. Когда тебе постоянно навязывают что-то, чего ты не хочешь. Больше всего на свете мне хотелось обладать хоть каплей ментального воздействия, чтобы передать Льерту, что я его поддерживаю и всецело сопереживаю его горю.

Не надо иметь сверхчувствительные рога цварга, чтобы понять, что он грызет себя из-за смерти невесты и до сих пор чувствует вину перед ней. Я бы никогда не поверила, что такой мужчина, как Льерт, по своей воле сделал то, что ему вменили в военное время! Чувствовала, что он что-то недоговаривает и упрощает, что, вероятно, законы его родины сложнее, чем мне кажется, но действия, которые приравниваются убийству? Нет. Точно нет! Взять хотя бы то, как сильно разволновался он из-за проникновения Одена в мой дом.

Я поддалась порыву обнять Льерта, потому что внутренний голос считал это правильным. Возможно, жизнь вне Цварга сильно изменила меня, но прямо сейчас, в эту секунду, я остро почувствовала, что ему это нужно. Мне нужно. Хотелось поделиться теплом. Заботой. Внутренней энергией.

Щека к мужской обнаженной горячей груди. Кожа к коже.

Вопиюще неприличный жест для чистокровной цваргини! Постыдное действие, потому что женщины не имеют права вторгаться в личное пространство мужчины и навязывать чтение своих бета-колебаний. Но такое простое и правильное для обычной человеческой девушки с Захрана.

– Ты знаешь, Льерт, нормы и законы вокруг нас настолько разбалансированы, что неразумно ориентироваться на чье-то чужое мнение и заключение. Главное – наши внутренние установки.

Мужчина чуть отстранился и внимательно посмотрел мне в глаза. Нахмурился.

– Хочешь сказать, что не считаешь меня виновным? Леста, ты удивительная девушка, но пойми: я считаю себя виновным. Этого достаточно.

– Селеста.

– Что?

– Меня зовут Селеста. Леста – это сокращение, и оно мне не очень нравится, просто так зовут меня на Оентале. Когда мы вдвоем, можешь называть меня Селестой.

Глава 15. Глиняный рынок

Селеста Гю-Эль

Я позорно проспала все, что только можно, – проснулась ближе к вечеру следующего дня. Внезапный визит Одена, тяжелый разговор с Льертом, который не давал мне покоя и держал в странном состоянии полуяви-полудремы, когда вроде можешь думать, но разлепить веки или подвигать пальцами – тот еще подвиг…

Было что-то в истории полуконтрактника, что не позволяло уставшему организму провалиться в глубокий сон. Я списала все на тоскливую зависть к неизвестной девушке. Если бы Мартин относился ко мне хотя бы наполовину так, как Льерт к Фьенне, если бы не давил, не внушал, не требовал, не запрещал… Кто знает, вероятно, я сейчас счастливо жила бы в нашем особняке на берегу Ясного моря.

Когда заспанная и немного помятая вышла из спальни, даже засомневалась, а не приснилась ли мне эта ночь. Льерт сидел в гостиной в чистой одежде, бодрый, с влажными после душа волосами. Он собрал их в хвост, а его пропустил еще раз через резинку, чтобы волосы не мешались и капли не падали на плечи. Я поймала себя на том, что принюхиваюсь к приятному травянистому аромату, исходящему от мужчины. Неужели это я купила такой гель для душа?

Льерт широко улыбнулся и сообщил, что, пока я спала, он починил калитку.

– Как? – Хлопнула ресницами, пытаясь сообразить, как он смог это провернуть. – Там же проводка повреждена.

– Установил новый аккумулятор. Теперь запорный механизм работает автономно, – заявил мужчина так, будто каждый день подрабатывал электриком.

– Эм-м-м… – промычала, не зная, что сказать. – А где ты взял аккумулятор?

– Купил на базаре, пока ты спала. Ты говорила, что будешь не против, чтобы я выходил на улицу, когда полностью выздоровею.

В последней фразе я почувствовала нотку укора. Щеки потеплели. Шварх! Наверное, еще вчера должна была сообщить, что снимаю запрет на перемещение. И надо разобраться с его контрактом. Мысли о нем заставили застонать.

– Шва-а-а-арх, я же должна была приготовить завтрак и обед…

Светлые брови мужчины взлетели на лоб.

– Что? «Должна»?