Мучения Минти Мэлоун

— Деньги потрачены не зря, — уныло признала я, когда такси доставило нас на Примроуз-Хилл. — Деньги… потрачены… не зря. — Я издала безжизненный, сухой смешок, нечто среднее между кашлем и лаем. — Хотя это были не мои деньги, — виновато добавила я. — А твои.

— Я не переживаю, — махнула рукой Эмбер. — Жаль, конечно, что… ничего не получилось.

— Вот именно, — мрачно изрекла я. — Это была ошибка. Я чувствую себя так… отвратительно.

— Да, но, по крайней мере, ты знаешь, что с ним, — философски заметила она, когда мы свернули на Принсез-роуд.

И, правда. Как там, у Эмили Дикинсон? Ах да. «Случилось худшее, значит, нечего больше бояться». А то, что я увидела, на самом деле худшее, что могло случиться. Картинка впечаталась в память, будто огненные письмена. То и дело, прокручивая пленку в мозгу, я по-мазохистски проигрывала сцену снова и снова. Кадр первый: Джо стоит с незнакомой девушкой. Кадр второй: он берет ее за руку. Кадр третий: она ему улыбается. Кадр четвертый: они позируют камерам. Кадр пятый, самый ненавистный: они долго и страстно целуются. Кадр шестой: заходят в кинотеатр, рука об руку. Стоп, снято! Я пролетела шесть тысяч миль, чтобы найти Джо, и нате вам: нашла!

— Мамочка приехала! — крикнула Эмбер, повернув ключ в замке. — О боже! — изумилась она, увидев Пердиту, которая ковыляла к ней, заваливаясь на бок. — Как ее разнесло!

И, правда, живот у Пердиты раздулся, как на дрожжах. Она будто проглотила огромного кролика.

— Мамочка дома, — сюсюкала Эмбер, наклоняясь, чтобы погладить кошку.

А где же моя мамочка? Очень странно.

— Мам? — позвала я, снимая пальто. Ответа не последовало. Я заглянула в гостиную: пусто. Зашла на кухню. Она была там. Сидела, склонившись над садовым столиком.

— Мам, что произошло?

— О, привет, дорогая. — Ее лицо осветилось фальшивым оживлением, но я‑то видела, как она украдкой вытерла слезы. — Я и не слышала, как ты вошла, — произнесла она, пытаясь подавить дрожь в голосе. — С кошкой все в порядке, — сказала она. — И у Педро все хорошо. Все просто… отлично. — Она нервно сглотнула, шмыгнула носом и разразилась слезами.

— Мам, что стряслось?

— Боюсь, случилось что-то ужасное, — всхлипнула она.

— Что?

— Нечто ужасное. — Она забрала за ухо локон серебристых волос.

— Расскажи.

— Уже ничего не исправишь.

— Почему? Что случилось?

И тут я поняла. Папа. Папа от нее ушел. Он предупреждал, твердил месяцами, а она не обращала внимания. И вот, наконец, он бросил ее. Ради другой женщины.

— Это из-за папы, да?

— Что?

— Ты плачешь из-за папы?

— Нет-нет, он тут ни при чем. Это все… смотри! — Еще раз всхлипнув, она ткнула пальцем в первую страницу «Ивнинг стандард».

«Мать радиозвезды замешана в скандале с благотворительными фондами! — гласил заголовок. — Пропажа общественных средств!» Я вытаращилась на маму и пробежала глазами два первых абзаца:

«Начато расследование по делу Димпны Мэлоун, матери звезды радио „Лондон» Минти Мэлоун. Она обвиняется в растрате нескольких тысяч фунтов из благотворительных фондов международной организации „Голодающие Камеруна». Миссис Мэлоун, широко известной в лондонских благотворительных кругах, запрещено заниматься сбором средств до окончания расследования Благотворительного комитета. Возможно, будет возбуждено уголовное дело…»

— Мама, — выпалила я, — ты что, украла деньги? — Я была потрясена до глубины души. В частности, тем, что меня назвали «звездой радио „Лондон»». — Ты украла деньги? — повторила я.

— Разумеется, нет, — вознегодовала она.

— Слава богу.

— Все очень запуталось.

— Запуталось? — Где-то я это уже слышала. — Мам, кража есть кража.

— Это была не совсем кража, — осторожно поправила она. — Это было… перераспределение, вот и все.

— Что ты имеешь в виду?

— Сама посуди, у «Голодающих Камеруна» миллионы. Люди все время жертвуют им деньги. А три месяца назад я вступила в Общество протезирования собак…

— Куда?

— ОПС, — объяснила она. — Они изготавливают протезы для собак. И у них вообще нет ни пенни! Так что я решила отдать им деньги, собранные для «Голодающих Камеруна».

— И сколько?

— Всего-то пять тысяч фунтов.

— Как ты добыла эти деньги?

— Да все как обычно — ярмарки, гаражные распродажи. Только вместо того, чтобы послать деньги «Голодающим Камеруна», я положила их на свой счет. Но не присвоила, — торжественно заверила она, — а перевела на счет ОПС.

— О, господи.

— Но Минти, ты только представь этих бедных маленьких собачек, ковыляющих на трех лапках. У меня сердце разрывается. Мне их так жалко. Я же никогда раньше ничего подобного не делала. Думала, никто и не заметит. Но они раздули такой грязный скандал!

— Неудивительно.

— Мне запретили работать для «Голодающих Камеруна», и может… и может… — она закрыла рукой глаза. — Может, мне придется сесть в тюрьму!

— А папа знает?

— Да все об этом знают, — в отчаянии произнесла она.

И я позвонила папе. У него был на удивление веселый голос. Он казался невозмутимым и не разделил моих опасений, что маму посадят за решетку.

— Скорее всего, назначат большой штраф, — заявил отец. — Она же себе денег не оставляла. До сих пор уверена, что не сделала ничего дурного.