Мучения Минти Мэлоун

Я постоянно пытаюсь воодушевить его, и никогда-никогда не стала бы критиковать, даже если бы хотелось, но мне не хочется. На то есть две причины. Во-первых, раньше он постоянно бросал подружек, которым вздумалось его критиковать, бросал немедленно. Во-вторых, я тоже не идеал, далеко не идеал, о чем Доминик не устает повторять. Раз уж я поведала вам о маленьких слабостях Доминика, посмотрим правде в лицо: у меня их не меньше. К примеру, Дом считает, что я не закрываю рта. Он с самого начала твердил об этом. Признаться, я удивилась, потому что раньше ни от кого ничего подобного не слышала, но, видно, я действительно болтаю без умолку, сама того не сознавая. Дому не нравится, когда я пытаюсь завести разговор на серьезные темы. Такие разговоры его утомляют, и вообще это плохой тон. Он где-то вычитал, что в благородном обществе не пристало вести серьезные беседы. Нужно говорить о чем-нибудь «занятном». Ни в коем случае не о политике. Или «Короле Лире». Или Камилле Палье[7]. Поэтому мне часто приходится прикусывать язык, чтобы не сболтнуть чего-нибудь эдакого и не вывести его из себя. Ведь иногда он выходит из себя. Не на шутку.

Еще я не умею одеваться, но Доминик и над этим успел поработать. Сам он всегда разодет как картинка. Мне такое по душе. Подумайте сами, сейчас многие мужчины одеваются, как попало. Почему-то раньше никто не говорил мне, что я плохо одета и должна поработать над стилем. По выражению Доминика, до нашей встречи я была похожа на «студентку-перестарка». Что тут скажешь? Наверное, я пыталась одеваться, как моя мама, в стиле Блумзбери[8]: длинные, струящиеся платья, богемный шик, наряды из секонд-хенда. Дом все твердил, что никогда не позволит мне выйти на улицу в таком виде. Ему нравится безупречно скроенная, дорогая одежда, обязательно известных марок, к примеру, Гуччи. Но не так-то легко покупать подобные вещи с моей крошечной зарплаты. Слава богу, я хоть по закладной не плачу. Когда мы начали встречаться, я поняла, что лишилась половины гардероба. Он называл мои вещи «ночным кошмаром». Меня это тоже удивило. Ни один из бывших бойфрендов не предъявлял таких претензий. Дом приказал мне выбросить старые вещи, но я была против, поэтому сложила их в коробки и засунула под кровать.

Теперь он постоянно покупает мне подарки. В основном одежду. Он очень любит ходить по магазинам и выбирать для меня вещи. Сначала было как-то неловко. По правде сказать, меня это очень смущало. Мне казалось, что это неправильно. Но Мадж сказала, что я должна позволить ему покупать мне подарки, раз он так хочет и раз у него есть деньги. Поэтому я смирилась. Хотя не скажу, что мне нравится проводить всю субботу в «Харви энд Николз». Не скажу даже, что мне нравятся его приобретения. Недавно он подарил мне сумку от Эрме. Жутких денег стоит. Естественно, я бросилась к нему на шею и завизжала от радости, твердила, какой он щедрый. Он и, правда, щедрый, не поймите неправильно. Даже, слишком щедрый. Но, если говорить начистоту, мне это не по нраву, хотя ему я бы под пыткой не призналась. Естественно, теперь я с этой сумкой ни на минуту не расстаюсь. Зато когда мой подарок Дому не по вкусу, он отправляет презент обратно в магазин. Теперь я уже привыкла, наверное… Но мне бы так хотелось хоть раз угодить. Жизнь стала бы намного легче.

Я всегда пыталась всем угодить. Сгладить острые углы, погасить ссоры и конфликты, чтобы все было… мило. Все то и дело твердят: «Минти такая милая!» И это мило, как вы думаете? Что всем кажется, будто я милая? И мне хочется быть милой, поэтому я потакаю Доминику. Я так хорошо его знаю. Человека нужно принимать таким, какой он есть. Доминик постоянно это повторяет. Разве можно изменить другого человека? Особенно если ему уже тридцать пять лет, как Доминику, и…

О боже! Я опять разжужжалась, как говорит Доминик. Вы, наверное, уже умираете со скуки. И взгляните на часы — 10.15! Черт, черт, черт! Может, помолиться? Мне так страшно. «Пока смерть не разлучит нас» и все такое. «До гробовой доски». Я боюсь давать такие жуткие клятвы. Меня дрожь берет, что я вот-вот стану миссис Доминик Лейн. О! Слава богу, Хелен вернулась!