Мученик

Он медленно пересек комнату и остановился прямо перед кроватью. Чава осторожно протянул руку и, дотронувшись до неподвижно лежащей колдуньи, тихонько потряс ее за плечо:

– Это я, Чава.

Старуха лежала на боку. Мальчик потянул ее на себя и перевернул на спину. Одеяло соскользнуло, и на Чаву уставились широко раскрытые глаза колдуньи. Горло ее было перерезано.

Чава нашел коробок спичек и трясущимися руками зажег стоявшую на полу возле кровати лампу. Стащив одеяло, он обнаружил нож – мертвая бруха крепко сжимала его в кулаке. Лезвие было коричневым от крови. Мальчик осторожно высвободил нож и положил на кровать рядом с телом. Он заметил, что другая рука колдуньи вся изрезана, на каждом пальце виднелись глубокие раны.

«Икстаб», – подумал Чава.

Он взял лампу и поднес к лицу мертвой женщины. Рана была рваная, но неглубокая, из нее торчала бледно-синяя трахея. Бруха была мертва уже давно, по крайней мере несколько часов, а то и дней. Пахло в лачуге, теперь догадался Чава, кровью колдуньи. Но как такое вообще возможно? Ведь он минуту назад шел с ней рядом. Или только думал, что шел?

Мальчик покачал головой и направился к выходу, но внезапно остановился. В свете лампы он увидел кое-что еще. Стены были покрыты грубо начертанными знаками. Ничего подобного он прежде не встречал: странные извивающиеся фигуры, выведенные кровью.

Ошеломленный Чава уставился на них. В голове зазвучали монотонные голоса, и в числе прочих голос брухи. Мальчик повернулся и побежал вон из лачуги.

10

Олтмэн покинул бар, а Хэммонд продолжал сидеть и пить. Голова раскалывалась от боли. Правильно ли он поступил, доверившись Олтмэну? Не ошибся ли в геофизике? Может быть, он ни на кого и не работает, но если допустить, что в действительности он охотится за информацией, цель как раз и должна бы заключаться в том, чтобы заставить Хэммонда поверить, будто он разговаривает с надежным человеком. Но как можно быть в ком-то уверенным? Тут ведь даже не знаешь наверняка: а вдруг за тобой наблюдают прямо сейчас? Они всегда высматривают, постоянно следят, и, вероятно, в ту самую минуту, когда ты почувствовал себя в полной безопасности, они как раз подобрались вплотную и изучают со всей тщательностью; быть может, сию секунду они придумали наконец, как проникнуть в твой мозг. Точно! Именно это они, похоже, и сделали: внедрили внутрь черепа записывающее устройство. У него болит голова, болит уже несколько дней. Почему же он раньше этого не замечал? Они регистрируют излучение его мозга, потом передают данные в сверхсекретную, сверхнавороченную нейрофизиологическую лабораторию, там их помещают в чью-то черепушку и получают свободный доступ ко всем его мыслям. Единственное, что можно сделать, – не думать. Если он перестанет размышлять – быть может, тогда удастся опережать их хоть на шаг.

Кто-то направлялся к нему через бар. Это был крупный мужчина с густыми усами и морщинистым, покрытым коричневыми пятнами лицом. Должно быть, один из них. Хэммонд весь напрягся, но продолжал сидеть неподвижно. Хватит ли времени сунуть руку в карман, вытащить нож, раскрыть лезвие и прирезать незнакомца? Пожалуй, нет. Но он держит в руке бутылку пива. Вдруг удастся бросить ее в голову? Если он вложит в бросок всю силу и удачно попадет, можно будет вырубить мужчину. Стоп-стоп, надо поступить иначе: взять бутылку за горлышко и хрястнуть о стол – тогда у него в руках окажется серьезное оружие. Живым его не возьмут.

– Сеньор, – с обеспокоенным видом обратился к Хэммонду мужчина, – с вами все в порядке?

Что это за голос? Он был знакомым: принадлежал владельцу бара. Как его зовут? Мендес или что-то вроде. Хэммонд расслабился. Что же происходит? Это ведь просто хозяин бара! Он потряс головой. Откуда эта паранойя? Раньше с ним такого не бывало. Разве нет?

– Все хорошо, – ответил Хэммонд. – Просто хочу еще пива.

– Прошу прощения, но мы закрываемся.

Действительно, когда Хэммонд оглянулся, он обнаружил, что в баре, кроме него, практически никого не осталось. Все разошлись, за исключением одного местного неприятного на вид пьяницы, который сидел в уголке, укутавшись в темный платок, и смотрел на него.

Хэммонд кивнул, потом встал и пошел к двери. Пьяница провожал его взглядом.

«Не обращай на него внимания, – мысленно приказал себе Хэммонд. – Он не из них. Это самый обычный алкоголик. До него еще не добрались. Сделай глубокий вдох и расслабься. Все будет в порядке».

Без приключений он выбрался на пыльную улицу. С побережья доносился шум прибоя, а также соленый запах моря.

«И что же теперь? – задумался Хэммонд. – Куда идти?»

Ответ пришел почти моментально: домой.

По пустынной улице он прошагал примерно полпути к своему жилому комплексу, когда что-то услышал. Поначалу он, правда, вообще не был уверен, стоит ли обращать на это внимание. Подобные звуки могло издавать животное. Как только Хэммонд остановился, они прекратились. Но когда он снова пошел, звуки возобновились – где-то на пределе слышимости, словно голоса, невнятно бормотавшие в голове. Он прошел еще полквартала и окончательно уверился: его преследуют.