Мученик

Судя по темноте за окном, проспал я недолго. Нет даже намёка на рассвет, хотя я могу и ошибаться, потому что за кронами гигантских деревьев не видно ничего.

В отличие от замысловатой ереси, которая наплывами приходит в голову перед сном, на утро всегда сложно думать даже о чем-нибудь простом. Не знаю, насколько быстро я смог заставить себя перестать пытаться встать с постели и действительно подняться на ноги. Уже после этого пришло осознание того, что мне не нужно на работу, по делам, не нужно платить налоги и нет ничего, что могло бы меня мотивировать жить и существовать дальше.

Зачем я проснулся? Зачем я живу? Чем мне сейчас заняться, если всё равно не уснуть?

Ненавижу такие моменты.

Предположим, что я проснулся как обычно, в 5–6 часов утра. Обычно мой день начинается с рутины. Умыть лицо, погладить одежду, через силу заставить себя поесть, чтобы быть готовым к тяжелому рабочему дню через несколько часов…

Сейчас ничего этого нет. В этой комнате даже раковины нет и туалета как такового. Не то, чтобы эти два важных элемента имеют значение сейчас, но некоторый дискомфорт я, как городской житель, ощутил. Ну, это мелочи. Сейчас только и остаётся, что думать о единственном плане на будущее, который у меня есть: о помощи А в её маленькой революции.

— Рами, ты всё ещё там? — спросил я, одеваясь обратно. Такое ощущение, что одежда даже не полностью остыла с того момента, как я её снял. Мерзкий узор тоже никуда не пропал, слегка мерцая в полумраке.

— …

— Если ты там, можешь войти.

Осторожно открыв дверь, Рами зашла в комнату и, не решаясь подходить ближе, прошагала в угол комнаты, расположенный максимально далеко от меня. Поскольку я зажег лампу, свечение её глаз было не таким уж и угрожающим, скорее обманчиво манящим. Мерцание её глаз время от времени пропадало каждый раз, когда она прятала их за шторкой из волос.

— Почему ты там?

— Мне спокойнее по углам. — Как и следовало ожидать от паука. — Тут ты мне не вмажешь.

Я ощутил себя немного виноватым. Совсем чуть-чуть.

— Ясно. И насчет ударов… Извини, у меня честно нет намерения тебя бить или как-то с тобой сражаться. Ты можешь подойти.

— Отказываюсь. — Сказала она, решительно мотая головой, словно пытаясь тем самым подчеркнуть протест. — И твоя вчерашняя лесть про пауков тебе тоже не поможет. Даже не пытайся меня уговорить, я не подойду.

Не припомню, чтобы я на самом деле ей льстил или вообще собирался это делать, но это и не важно. Опять повисла неловкая тишина. Говорить-то мне с ней теперь не о чем.

— Тифа, наверное спит? — Я попробовал нащупать общую тему. — Что касается А… Сомневаюсь, что ей вообще такое нужно…

— Тифа точно отдыхает. По ней не видно, но она сильно устает каждый день, таская тяжести. Такая у неё роль. Где пропадает сестрица А, я не знаю. Она почему-то не стала ничего рассказывать. Сказала, что не хочет нас двоих во что-то втягивать, да и вообще ведет себя странно. Что-то шепчет себе под нос, места себе не находит. Такого не было, пока ты не появился. Что ты с ней сделал?

“Не втягивать”, хах. Кажется, кто-то большой и страшный говорил нечто вроде “С ними я потом разберусь”. Видимо, мне показалось. На самом деле, это меня ставит в довольно неудобное положение, потому что я не могу ответить Рами напрямую и вынужден обходить тему “борьбы” её старшей сестры. Причем борьба эта еще не началась, и “врага”, возможно, на самом деле не существует…

К слову, Рами кажется доверчивой, можно даже слегка подтрунивать над ней. Я сделал максимально самодовольное выражение лица и ответил:

— Ну, понимаешь, в жизни каждой женщины порою появляется мужчина, который меняет всё. — Если бы я знал ещё, каково это. Выброшу на неё все клише разом. — Она начинает вести себя странно, делать то, что никогда не делала. Начинает отдаляться от семьи и вести себя по-особенному только с ним. Иногда начинает походить на более молодую себя, особенно если в молодости была вспыльчивой.

Я даже не знаю какой ~дере типаж описываю здесь. Надо будет определиться, какой подошел бы для А лучше всего. Но пока хватит и этого.

— Стой, ты что, намекаешь, что ты и она… — с каждым словом голос Рами начинал затихать всё сильнее. — Получается, даже сестрица может…

— Ну, ещё как может! Вчера она меня швырнула прямо на это стул, едва мы оказались наедине — заявил я с усмешкой. Хорошо, когда это всё правда, просто вырванная из контекста. Не буду же я бессовестно врать. — Ты видела её эти прекрасные черно-жёлтые глаза? Кажется, что даже сейчас если я закрою глаза, смогу вспомнить этот взгляд, от которого цепенеешь, словно завороженный…

— А ты храбрый. — сказала Рами с открытым от удивления ртом. — Ты же знаешь, что, как только она забеременеет, она откусит тебе голову, чтобы было чем прокормить потомство? Ну, по крайней мере я слышала, что во времена до войны так было. Сейчас только Мама отвечает за новых Сестёр, потому что некоторые слишком переусердствовали…