Мучимые ересями

Он умолк, так как его жена бесстыдно воспользовалась его собственным обнажённым состоянием.

— Ну-ну! — поспешно сказал он, когда её хватка усилилась. — Давай не будем делать ничего такого, о чём мы оба пожалеем!

— О, я не собираюсь делать ничего такого, о чём потом пожалею, — заверила она его с шаловливой улыбкой.

— Ну, в таком случае, полагаю, я должен также добавить, что самая важная особенность всей этой кровати заключается в том, что я в ней не один, — сказал он.

— Это движение в правильном направлении, — сказала она. — Не совсем по чизхольмским стандартам, возможно, но, учитывая ограничения, доступные говорящему, почти удовлетворительное.

— Всего лишь «почти»? — требовательно спросил он возмущённым тоном.

— В данный момент именно я имею право выдвигать свои законные требования… помимо всего прочего, — игриво заметила она.

— О, хорошо. — Он широко улыбнулся, подхватил её на руки и прижал к себе. — Полагаю, я могу пойти дальше и признать, что это вторая по красоте кровать, в которой я когда-либо был за всю свою жизнь. Надеюсь, ты простишь меня, если в Теллесберге у меня всегда найдётся особо тёплое местечко для нашей постели.

— О, — она медленно и тщательно поцеловала его, — полагаю, я смогу простить тебя за это. В конце концов, я тоже так считаю.

* * *

Несколькими часами позже они сидели бок о бок в гостиной своих апартаментов, глядя в окно на полированный серебряный диск луны, плывущий по небу из иссиня-чёрного бархата. Глядя на мерцающие звёзды, Кайлеб медленно покачал головой.

— Трудно поверить, что каждая из этих звёзд такая же большая и яркая, как наше собственное солнце, — пробормотал он.

— Поверить в это труднее, чем поверить в то, что Мерлин — девятисотлетняя женщина? — спросила Шарлиен, положив голову ему на плечо.

— Вообще-то, да. — Кайлеб улыбнулся. — В конце концов, я всегда могу просто вернуться к мысли, что Мерлин действительно волшебник, что бы он ни говорил!

— Идиот, — ласково сказала она, протягивая руку, чтобы дёрнуть его за уже полностью сформировавшуюся бороду.

— Тебе она нравится? — спросил он. Она посмотрела на него, и он пожал плечами. — Я имею в виду бороду. Тебе она нравится?

— Щекочет в некоторых совершенно неподходящих местах, — строго сказала она. — И я не хочу, чтобы это вышло из-под контроля. Никаких больших косматых бакенбард, как ты понимаешь. Но с этой оговоркой, я думаю, я могу это выдержать.

— А вот и звонкое одобрение, если я его когда-нибудь слышал, — криво усмехнулся он.

— Ну, к этому придётся привыкнуть, — заметила она.

— Почти так же, как привыкнуть к мысли, что Корисанд теперь часть Черисийской Империи? — спросил он, и выражение его лица стало более серьёзным.

— Полагаю, это зависит, в конце концов, от того, насколько полно Корисанд является частью Империи, — сказала она, и выражение её лица соответствовало его лица. — В конце концов, на данный момент присяжные ещё не пришли к единому мнению.

— Это верно, — согласился он. — Хорошая новость заключается в том, что, по-моему, Тартарян и Каменная Наковальня теперь искренне убеждены, что я не отдавал приказа убить Гектора. Имейте в виду, я не думаю, что Каменная Наковальня хотел, чтобы его убедили, но у этого человека есть довольно существенная черта честности, и его сын много работал, чтобы привести его в чувство.

— Значит, ты убежден, что они намерены соблюдать условия мирного соглашения?

— Мерлин показал тебе те же самые «снимки» со своих СНАРКов, что и мне, любимая. Это означает, что твоё предположение столь же хорошо, как и моё. На данный момент, однако, я должен сказать, что думаю, что ответ — да. Не думаю, что он им нравится. Если уж на то пошло, будь я на их месте, мне бы это тоже не понравилось. Но они достаточно умны, чтобы распознать неизбежное, когда видят его.

— Тот факт, что ты гарантировал личную безопасность Дейвину, независимо от того, сохранит он трон или нет, не повредил, — проницательно заметила Шарлиен.

— Может, и нет. Но это и не помогло бы, если бы они не решили, что могут доверять мне в том, что я сдержу своё слово, пока они держат своё. И что бы они ни думали или ни намеревались делать, когда речь идёт о мирном урегулировании, они и остальная часть Совета в данный момент сидят на спине особенно раздражённой хлещущей ящерицы. Что бы ни случилось, им придётся нелегко, и есть очень ограниченное количество вещей, которые мы можем сделать, дабы помочь, не ухудшая ситуацию.