Мучная война

Улицы заполняли войска. Чем ближе Николя подходил ко Гревской площади, тем солдат становилось больше. Блестели штыки, ездили патрули конных драгун. Перед зданием ратуши высились две непривычно высокие виселицы; как объяснил ему с суровым видом посыльный, конструкция отвечала требованиям нового начальника полиции, пожелавшего, чтобы казнь видели отовсюду; мрачное зрелище должно было обескуражить возможных бунтовщиков и пресечь на корню попытки нового мятежа. Гвардия конная и пешая, выстроенная по ходу следования преступников, направляла движение толпы в единое русло. Солдаты двойным кольцом оцепили Гревскую площадь, одни стояли лицом к зрителям, другие — к виселицам. Николя вышел из экипажа и, подобрав полы мантии, направился к группе магистратов. Сансон в алом парадном костюме палача издалека приветствовал его едва заметной мрачной улыбкой. Николя сообразил, что впервые видит Сансона при исполнении служебных обязанностей. Когда привели осужденных, по толпе пробежал глухой ропот, в котором не прозвучало ни жалости, ни призыва к мести. Оба приговоренных изо всех сил кричали о несправедливости королевского правосудия и утверждали, что гибнут за народ. До самого подножия эшафота они кричали о своей невиновности, потом все пошло на удивление быстро. Николя закрыл глаза: глухой звук двух падающих подставок резким толчком отозвался в его собственном теле. Над собравшейся толпой повисла тишина. Постепенно, в гробовом молчании, угрюмая толпа начала расходиться. На обратном пути он слышал разные речи. В основном народ жалел казненных, принесенных в жертву спокойствию общества и истинным виновникам волнений, «тех, к которым отнеслись с необъяснимым снисхождением». Удрученный, он подумал, что тех, чьи тайные происки явились подлинной причиной мятежей, рука правосудия не достанет никогда. Вечером он отправился в Версаль, где, отчитавшись де Ла Врийеру о том, как прошел день, ему пришлось стать слушателем безудержных излияний герцога. Отходя ко сну, доверительно говорил Ла Врийер Николя, король сожалел о гибели осужденных и велел господину Тюрго «не трогать людей, обманом вовлеченных в мятеж, а заняться поимкой главарей».

Пятница, 12 мая 1775 года

Утром в доме на улице Монмартр появился утомленный и покрытый грязью Рабуин. Достав из-за пазухи помятую бумагу, он протянул ее Николя. Прочитав бумагу, Николя немедленно послал за экипажем и повез агента в Шатле. Позаботиться о лошади поручили Луи, напомнив, что, когда она отдохнет, ее надобно отвести в конюшни в Мессажери. В дежурную часть Шатле срочно вызвали Бурдо. После короткого разговора с Николя инспектор отбыл, снабженный четкими инструкциями, а комиссар нанял экипаж и отправился в Версаль, куда он прибыл ближе к полудню.

Распахивая все двери и нарушая все правила этикета, он прервал аудиенцию Вержена и, перехватив Сартина, собиравшегося ехать в Париж, едва ли не силой потащил его к министру Королевского дома. Там он заявил, что желает сообщить нечто важное, для чего необходимо как можно скорее собрать совет. Прибывшее послание от Вержена оказалось весьма своевременным, ибо говорило в поддержку его требования.

Вернувшись к вечеру в Париж, он встретился с Ленуаром и, получив от него приглашение на семейный ужин, в свою очередь передал ему приглашение на совет с участием Сартина, назначенный на завтра в особняке Сен-Флорантен. Принимая во внимание решающую роль шевалье де Ластира в поимке Камине, шевалье также получил приглашение. Польщенный вниманием стольких высокопоставленных персон, Ленуар спросил о своем преемнике. Согласно приказу герцога де Ла Врийера, нынешний начальник остался в стороне от дела, начатого до его вступления в должность. Ленуар улыбнулся; подобный предлог изящно маскировал отстранение бестолкового и считавшегося креатурой Тюрго начальника от рассмотрения деликатного дела, затрагивавшего не только интересы частных лиц, но и безопасность государства и трона.

Суббота, 13 мая 1775 года

Ранним утром на улицу Монмартр прибыл Бурдо. Поднявшись к Николя, он долго отчитывался об исполненных поручениях. Получив новые инструкции, он спешно отбыл, обремененный советами, в частности, как, в случае необходимости, организовать перевозку некоторых подозреваемых в особняк Сен-Флорантен. Самому инспектору предстояло прибыть в указанное место ровно в одиннадцать часов. Поговорив с сыном, ожидавшим Наганду и Семакгюса, чтобы вместе с ними отправиться в Королевский ботанический сад посмотреть на знаменитую кобру, Николя вышел из дома, дошел до улицы Сент-Оноре, а оттуда до площади Людовика XV. Если бы кто-нибудь наблюдал его в те минуты, он бы заметил, как губы его шевелились, словно он рассказывал самому себе выученный наизусть урок или текст данной ему роли. В действительности же, приободряя себя ритмичным шагом, он выстраивал аргументы, необходимые для убеждения сдержанной и недоверчивой аудитории. Несколько отсутствовавших деталей он надеялся обрести во время дебатов, которые непременно вызовут его догадки.