Мучная война

Иногда его чичероне, скользивший от одной группы к другой, куда-то исчезал, и при небольшом росте аббата комиссару стоило немалых трудов вновь его обнаружить. Внезапно ему показалось, что аббат обменялся знаками с лакеем, разносившим поднос с оржатом. Затем Жоржель приблизился к нему и, повернувшись вполоборота, подставил лакею ухо, а тот, опустив голову, что-то прошептал ему. К сожалению, Николя не удалось услышать ни единого слова. Тут раздался стук трости по мраморным плитам, и он обернулся. Двустворчатая дверь распахнулась. Толпа, шурша шелками, пришла в движение, приветствуя князя.

Князь обвел взором гостей, и все согнулись в поклоне. Николя отметил, что, несмотря на обрамлявший его причудливый парик, проницательное и умное лицо Кауница свидетельствовало о возрасте, именуемом преддверием старости. Предложив руку одной из дам, князь прошествовал в зал, где был накрыт огромный стол; следом потянулись и остальные гости. Увлекая за собой своего подопечного, Жоржель пристроился непосредственно позади Кауница. Приглашенные рассаживались согласно указанным местам. Николя оказался напротив канцлера и получил возможность рассмотреть надменную и бесстрастную физиономию великого политика, оживляемую время от времени блеском зорких глаз. Сознавая, что любое, даже самое ничтожное его замечание воспринимается как глубокомысленное, он часто обращался к окружавшим его дамам. Еда оказалась скорее обильной, нежели изысканной; за стулом каждого гостя стоял лакей, чтобы сервировать желаемое блюдо. За спиной хозяина дома на небольшом столике находились овощи, белое мясо курицы и фрукты, предназначенные лично для него. Устремив на Николя долгий испытующий взгляд, канцлер гнусавым голосом обратился к нему:

— Я счастлив, господин маркиз, что наш друг доставил нам удовольствие видеть вас за нашим столом.

Николя склонил голову.

— Мне известно, сударь, что вы пользуетесь доверием господина де Сартина. Совсем недавно я задал ему загадку. Мы были заинтересованы установить личность некоего субъекта, сумевшего нас прогневать; его пребывание на свободе могло создать для нас великие затруднения. Говорили, что он скрывается в Париже под чужим именем, и мы отправили его описание начальнику вашей полиции с просьбой не жалеть средств для поисков сего субъекта.

Сидевшие за столом благоговейно молчали и словно зачарованные слушали министра.

— После трехмесячных поисков ваша полиция смогла обнаружить следы его пребывания…

— …благодаря сведениям, сообщенным содержательницей меблированных комнат в Куртиле.

— Полагаю, сударь, мы должны быть вам благодарны, — без тени удивления на лице заметил князь. — Мне также передали, что интересующая нас личность высадилась в Египте. Однако мы по-прежнему полагали, что личность сия скрывается в Париже, и я сообщил вашему поверенному в делах…

Приподнявшись, Жоржель отвесил сотрапезникам круговой поклон.

— …что прославленная парижская полиция на деле нисколько не лучше прочих.

— Господину де Сартину — и я тому свидетель, — ответил Николя, — было крайне неприятно узнать сие суждение, вынесенное одним из величайших министров Европы.

Жоржель с блаженным видом одобрительно кивнул комиссару. Кауниц улыбнулся.

— Тем не менее он нашел способ отыскать интересующую нас личность. Спустя некоторое время он сообщил мне, что сей субъект проживает в пригороде Вены, именуемом Леопольдштадт, в доме торговца-турка, ходит в восточных одеждах и один глаз прикрывает черной повязкой. Все оказалось верно: мы нашли этого человека и арестовали его. От имени императрицы я отправил Сартину благодарность. Сам же я и по сей день пребываю в восхищении от работы чудесного механизма вашей полиции. Люди, сумевшие привести его в действие, поистине заслуживают называться гениями!

И, подняв бокал, наполненный водой, он повернулся к другому гостю. Каждый получил свою долю внимания со стороны хозяина. Наконец канцлер перешел к рассуждениям. Содержание его речей касалось в основном деяний прошлого, нежели настоящего. Высказав несколько общих соображений о неопытности и горячности, свойственных юности, он принялся жаловаться на зрелый возраст, когда опыт прожитых лет побуждает умерять пылкость ума, а силу характера подменять его гибкостью.

— Вы только послушайте, — шепнул Жоржель. — Как может Иосиф II пропускать мимо ушей столь изящные речи?

Князь не любил долгих застолий, поэтому ужин завершился довольно быстро. Прежде чем встать из-за стола, он велел подать ему карманное зеркальце, коробочку с зубочистками, небольшую миску из позолоченного серебра и кубок, наполненный изумрудной жидкостью. Потом он старательно чистил зубы, полоскал рот, откашливался, сплевывал и наконец тщательно вытер губы.

— Даже на приемах у императрицы, — хихикнув, шепнул Жоржель, — князь не стесняется демонстрировать повелительнице свою не слишком аппетитную привычку. А она великодушно ждет его, даже когда он опаздывает к обеду.