Мучная война

На узкой улице Де-Пон-Сен-Совер, застроенной преимущественно недавно, дом Гурдан с лепным фасадом ничем не выделялся среди соседних домов. Узкий, он тянулся ввысь на несколько этажей, примыкая справа к ограде двора отступившего от улицы здания, а слева — к дому, похожему на него как две капли воды. Субретка в переднике, открывшая им дверь, немедленно поинтересовалась, не они ли те самые провинциалы, что заранее заказали две «любимые» комнаты. Не став вводить ее в заблуждение, они без лишних слов заявили, что желают видеть хозяйку. Когда служанка удалилась, Николя, обращаясь к Бурдо, заметил, что здешняя субретка выглядит как горничная из порядочного дома. Вернувшись, субретка любезно проводила их на второй этаж и там попросила подождать в гостиной со стенами, затянутыми пурпурным дамастом, обрамленным позолоченным багетом.

Обстановка состояла из нескольких кресел-бержер, трехместной оттоманки и шести кресел-кабриолет, обтянутых малиновым бархатом. Довершали убранство несколько зеркальных трюмо. На верхних панелях дверей были изображены: на одной — спящая Венера, а на другой — портрет покойного короля. Множество гравюр и эстампов привлекали внимание своими вызывающими сюжетами.

Вошла немолодая женщина, похожая на набожную горожанку, собравшуюся в церковь. Одноцветный рисунок ее платья напомнил Николя добрую даму из Шуази; худая, с вытянутым лицом и бледной кожей, Гурдан, похоже, совсем не пользовалась притираниями и гримом. Маленькая кружевная косынка прикрывала светлый парик с уложенной на затылке косой; парик сидел криво, приоткрывая ее собственные волосы цвета светлого каштана. Римский нос, зубы слишком ровные, чтобы быть собственными, придавали ее облику величие, чуть-чуть подпорченное крошечными глазками и столь тонкими губами, что только карминная полоса свидетельствовала об их наличии. Глядя на нее, становилось понятно, как ей, церемонно вышагивавшей с кем-нибудь из своих скромно одетых девиц, удавалось обманывать заморских простофиль, желавших завязать интрижку с добропорядочной парижанкой.

— Господа, мне сказали, что вы желаете поговорить со мной. Полагаю, вы ищете утонченных развлечений, которыми славится столица. И вы не ошиблись: мой дом, первый по всем статьям среди подобных заведений, устроен по последней моде. Нас посещают сливки как городского, так и придворного общества; уверяю вас, я могу предоставить вам…

— Боюсь, — произнес Николя, прерывая ее словоизлияния, — что вы ошибаетесь относительно цели нашего визита; он имеет несколько иную природу…

Улыбка женщины застыла где-то посредине между добродушной усмешкой и недовольной гримасой.

— Какая разница, господа, все равно, я рада вас приветствовать. Не стану долее терзать вас вопросами, ибо догадываюсь, что вы ожидаете найти в моем доме потворство вашим вкусам. И я готова полностью удовлетворить ваши требования во всем, что касается изобретательности и разнообразия: в частности, у меня есть поистине королевские кусочки, ожидающие истинных ценителей…

— Сударыня, пора внести ясность, — произнес Николя, решив нанести удар сплеча. — Я комиссар полиции Шатле и прибыл сюда по приказу начальника полиции, чтобы допросить вас. Этот господин — инспектор, он помогает мне в работе, и в частности, он будет составлять протокол допроса.

Сжимавшие спинку кресла пальцы Гурдан побелели. Николя не назвал ни своего имени, ни имени инспектора, но она их и не спросила. То ли она уже знала их, то ли намеревалась сначала понять, с какой целью они явились, и только потом выяснять, кто они такие.

— Господа, господа, — продолжила она сладким, исполненным раскаяния голосом. — Простите, что приняла вас за провинциалов, прибывших в Париж в поисках удовольствий, коими славен сей город. Мой почтенный дом пользуется широкой известностью, все мои девушки зарегистрированы в полиции. Я всегда сообщаю, кому следует, об иностранцах и обо всех происшествиях. Вам лучше было бы поговорить с инспектором Марэ и с теми, кто давно знает меня как законопослушную и добрую подданную его величества…

— Например, Мино, что служит в полиции нравов?

— Почему бы и нет? И с ним, и с другими…

— …которым вы приплачиваете.

— Не вижу в этом ничего дурного; друзья могут оказывать друг другу небольшие услуги; впрочем, и другие также могут на них претендовать.

— Однако вы не можете пожаловаться на отсутствие самонадеянности! Итак, главное — иметь в полиции друзей, а еще лучше — должников. А как с ними договариваться? Да с помощью денег, не так ли, госпожа Гурдан?

На лице ее отразилось сострадание.

— Это обычная практика, и мне странно, сударь, что вас это удивляет, если, конечно, вы сами не пытаетесь воспользоваться проверенным средством. Но, видите ли, у меня свое обхождение с вашим братом, и я не вижу, почему для вас я должна делать исключение.

Увы, полиция не могла обходиться без осведомительниц, вербуемых среди проституток.

— Я готов мириться с рутинными методами, но только когда они не противодействуют следствию и не препятствуют отправлению правосудия.