Мучная война

Высадив Рабуина на углу улицы Сент-Оноре, он приказал везти себя на улицу Вьей-дю-Тампль: он хотел навестить мэтра Вашона и показать ему спасенный от огня клочок ткани. Сколько он ни ломал голову, он не мог понять, зачем кто-то хотел уничтожить такой красивый лоскут. Ему нравилась мастерская мэтра Вашона, которую он после своего приезда в Париж, иначе говоря, вот уже пятнадцать лет посещал довольно часто. Спрятанная в глубине темного дворика, она выглядела неказисто, и вряд ли кто-нибудь с первого взгляда сумел бы догадаться, что ее посещают самые знатные лица королевства. Сейчас сия обитель хорошего вкуса светилась огнями, словно собор в день большого церковного праздника. Высокий и прямой как палка, мэтр Вашон самозабвенно вещал, успевая при этом внимательно следить за когортой учеников, сидевших, по-портновски поджав ноги, на скамье из светлого дуба.

— Господа, надеюсь, мне не придется повторять эту заповедь дважды. Никогда, вы слышите, никогда ножницы не передают из рук в руки. Один кладет их на прилавок, другой берет. Иначе что может произойти?

— Несчастье войдет в дом, и торговля хозяина придет в упадок, — взревели хором ученики.

Заметив Николя, Вашон сделал пируэт и, кланяясь, с легкостью согнул свою тощую фигуру пополам.

— Господин маркиз, теперь вам наверняка понадобятся новые костюмы! Рад засвидетельствовать вам свое почтение!

Николя в который раз отметил, что любые новости достигали ушей портного с поистине невероятной скоростью; недаром он считался самым осведомленным человеком в Париже.

— Как идут ваши дела?

— Как нельзя лучше, вот только мучная пыль сыплется… Коронование приближается, заказы множатся. Хотя многие костюмы для этого торжества заказаны у Боке и Делестра, то есть у художника и портного из ведомства, занимающегося устройством развлечений для его величества. Но им не справиться со всеми заказами. Я не жалуюсь, даже когда приходится иметь дело с новыми фасонами. Новое царствование, новые моды. Элегантность, достойный вид и выправка вынуждены уступать место непринужденности и удобству, чтобы не сказать — небрежности! Долой традиции, дорогу вольностям и воображению! Впрочем, довольно! Я умолкаю.

Схватив трость, он несколько раз постучал по полу. Словно по команде, подмастерья склонили головы над работой.

— Ах, эти вольности, — продолжил он. — Настали времена сюртуков, жилетов, двубортных курток с двумя рядами пуговиц. И они хотят, чтобы достойные люди носили такие костюмы! Да эта мода пристала разве что хлыщам, что шляются по улицам без дела! Вы только подумайте! Панталоны с застежкой спереди в виде клапана! Долой панталоны с завязками под коленом! Подавай им фрак из ратина или тика, галстук из черной тафты, и косу, приподнятую гребнем! Бархат зимой, шерсть, крашенина и нанка летом. Мелкая вышивка, вышивка по вышивке! Во имя простоты все распарываем и перешиваем! Как же, ведь теперь Лондон задает тон!

Не обращая внимания на сдавленный смех подмастерьев, Вашон с видом оскорбленного достоинства опустил голову. Но скорби его хватило ненадолго.

— А если обратиться к дамам… О, к счастью, мое искусство не для них. Один из моих собратьев по благородному ремеслу написал мне, что жена его отправилась в Оперу «в платье из мягкой ткани приглушенных тонов, украшенном точечкой скорби посреди сверкающей искренности. Ее туфельки цвета волос королевы и расшитые взрывами коварных бриллиантов, сраженных диковинными изумрудами, явили собой прекрасное дополнение украшенной перьями непостоянства шляпки а-ля уверенное завоевание, прикрывавшей каскад локонов, струившихся возвышенными чувствами. Плащ цвета брюшка молодой блохи, надетый поверх платья цвета кошки встреченного вчера нищего, позволял видеть стройную щиколотку, обтянутую чулком цвета опалового отчаяния, а изящные ручки прятались в муфте моментального волнения»! Да это просто карта страны Нежности! И, заметьте, сие безумие побеждает. Роскошь перестала быть пороком исключительно сильных мира сего. Уроки скромности уже пора давать народу!

По мнению Николя, Вашон преувеличивал. Собственно, он сам пополнял свой кошель за счет бешеной гонки за модой. Николя не мог припомнить, чтобы цены у мэтра когда-нибудь шли вниз.

— И вы следуете этой моде?

— А что остается делать? Я следую ей, но умеряю ее капризы, сохраняя то, что всем к лицу. Если взять, к примеру, фрак, то я готов смириться с маленьким стоячим воротником, убрать складки со спинки и уменьшить обшлага, избавив их от привычного ряда пуговиц.

— Все же мне кажется, что народ по-прежнему далек от фатовства. Вы сами видели, как он взволнован.

С непроницаемой физиономией взирая на Николя, мэтр Вашон на всякий случай бросил гневный взор на выводок подмастерий, усердно работавших иголками, а потом схватил комиссара за рукав и потащил в крошечную гостиную, где стояло два больших зеркала-псише, и резко захлопнул за ними дверь.

— Господин маркиз, где, по-вашему, ключ к этим сварам, к этим беспорядкам, что бушуют у наших стен и будоражат умы от провинции до Версаля и от Версаля до Парижа?