Мучная война

Его поразил наряд мэтра Мурю: он никогда не видел его в таком костюме. На мельнике был фрак из грубого сукна гранатового цвета, панталоны в серую крапинку, черные чулки, рубашка с кружевными манжетами и башмаки с начищенными до блеска медными пряжками (он отметил, что на них налипли капельки грязи). Словом, воскресный костюм зажиточного парижанина. Пока он не знал, какой из этого следует сделать вывод. Трупное окоченение еще не наступило. Голова утонула в квашне, виднелись только узкая полоска затылка и хвост парика из конских волос. Лицо полностью скрывало поднявшееся тесто, приготовленное для первой утренней выпечки. Карманы мельника торчали в разные стороны, словно кто-то их вывернул, а затем не озаботился убрать на место. Присев на корточки, он поднял закатившийся под котел двойной луидор и крошечную, свернутую трубочкой бумажку; развернув ее, он прочел: «Евлалия, улица Де-Порт-Сен-Совер». Удивленный, он вложил находку в свою записную книжку. Наконец он ощупал труп. Почему курносая, сопровождавшая его и в светлые, и в мрачные дни, последовала за ним сюда, в эту мирную гавань, в жилище, столь дорогое его сердцу? Он зарисовал расположение предметов и набросал позу трупа. На собственном опыте он убедился, как легко подводит память, и сколь быстро забываются первые впечатления. Господин де Ноблекур сидел на скамеечке, внимательный и бесстрастный.

Николя попросил Катрину помочь ему. Придвинув к чану стул, он крепко схватил тело за плечи и медленно потянул на себя. Сначала из теста показались безжизненно висевшие руки, а затем голова, потащившая за собой нити и веревки из теста, прилипшего к лицу и парику. Опустив труп на пол, Николя откинул голову и увидел открытые и слегка помутневшие глаза и плотно сжатые губы. Сорвав висевшую на гвозде тряпку, он отчистил лицо от муки и теста. На бледной коже не было заметно следов удушья. Но так как он прекрасно помнил, что пятидесятилетний булочник вдобавок к короткой шее отличался полнокровием, он вполне мог скончаться от апоплексического удара. Но почему он упал носом в тесто?

Помыслив, Николя решил, что самым правильным будет отправить тело в Шатле, вызвать Сансона и Семакгюса, ибо он доверял только им, и, как обычно, провести вскрытие в мертвецкой. Но прежде следует как можно точнее запомнить обстановку пекарни, где нашли тело булочника, предупредить госпожу Мурю, расспросить свидетелей, посмотреть, как они будут отвечать на его вопросы, и при этом не пропустить ничего важного. За годы службы он понял, что малейшая невнимательность, ничтожнейшая деталь, забытая или незамеченная, равно как и спешка, всегда чреваты ложными версиями и досадными ошибками. Также следовало предупредить квартального комиссара и убедить его передать это дело ему. Последнее, впрочем, сделать легче всего, ибо его имя, репутация и авторитет, приобретенный и подкрепленный доверием двух начальников полиции, устраняли предубеждения и помогали избегать недовольства, нередко приводящего к ссорам. В данном случае дело упрощалось, так как комиссар Фонтен являлся давним знакомцем Николя. Когда господин де Ноблекур подвергся нападению возле дверей собственного дома[18], Фонтен вел расследование в доме старого магистрата. Катрина, привыкшая видеть смерть на поле битвы, удалилась и, предупреждая просьбу комиссара, вскоре вернулась с большой мешковиной, взятой, судя по исходившему от нее запаху, в конюшне. С усилием закрыв глаза покойнику, она накрыла тело. Помещение вновь приобрело свой повседневный облик. Николя еще немного пошарил по углам, останавливаясь и что-то записывая в черную книжечку.

— Что ж, вроде я ничего не упустил. Думаю, надо закрыть входную дверь на засов. А чтобы никто не вошел через соседний дом, запрем и вторую дверь.

Провести процедуру закрывания дверей поручили Пуатвену.

— Отлично, теперь мы выйдем отсюда и запрем за собой дверь. Пуатвен, а вас я попрошу покараулить — разумеется, сидя на стуле, — чтобы никто сюда не проник.

— Тем более, — вмешался господин де Ноблекур, — что после известного вам нападения в проездных воротах сделали маленькую дверцу и ключи от нее раздали у меня в доме и в доме булочника. Так что есть риск…

— Мы с Бурдо договорились встретиться в шесть и обсудить детали. Интересно, обе наши испуганные птички одеты в городское платье. Где же они переодеваются для работы? Сейчас мы у них спросим.

— А чего спрашивать? — вставила Катрина. — В здешнем отхожем месте, насколько мне известно.

— Совершенно верно, — поддержал ее Ноблекур. — Когда я снял дом и часть его отдал в аренду, этого чулана еще не было. Вы же знаете, ничто так не удивляет посетителей нашего прекрасного Парижа, как зрелище расположенных амфитеатром отхожих мест, примостившихся, словно бородавки, вдоль домов, одно над другим, рядом с лестницами, с кухнями, и распространяющих зловонный запах. А когда сток засоряется, жижа поднимается, и вот уже дом затоплен! Но никто не протестует, носы парижан закалены!