Мучная война

Николя был уверен, что посланнику известны все подробности его разговора с Марией Терезией. Но рассказал ли он об этом королеве? Разумеется, рассказал, но, скорее, в общих чертах. Взглянув на прическу Марии Антуанетты, он отметил, что та непомерно высока. Вопросы императрицы во многом касались туалетов дочери. Ходил слух, что именно мода на высокие прически явилась причиной отказа от публичной церемонии одевания, ибо отныне рубашку приходилось надевать снизу, что исполнить на публике пристойным образом невозможно. Заметив, что королева ждет ответа, он принялся вспоминать значения немецких слов.

— Ее императорское величество отнеслась ко мне исключительно с самой возвышенной благосклонностью и оказала мне честь, избрав меня посланцем от нее к моей королеве.

Кокетливо наклонив голову, она одарила его грациозной улыбкой. Склонившись в полупоклоне, он протянул пакет и письмо. Повертев в руках послание матери, словно предчувствуя грозные родительские назидания, она молча положила его на каминную полку и, испустив нетерпеливый возглас, вскрыла пакет. Увидел вделанный в медальон портрет, она, украдкой взглянув на Мерси, театральным жестом поднесла его к губам. Николя показалось, что поведение ее продиктовано скорее заботой о том, как о нем сообщат императрице, нежели естественным порывом дочерних чувств.

— Я вам так благодарна, господин маркиз, что вы согласились стать посланцем моей матушки. Она выразила удовлетворение вашим визитом: посланник поведал мне о нем со всеми подробностями. Как вы нашли Вену?

— Вашему величеству известно, что я впервые посетил этот город цезарей. Его неописуемая роскошь восхитили путешественника, оценившего бесценный вклад в его убранство, сделанный во время нынешнего царствования. Я имел счастье присутствовать на премьере оратории Гайдна «Возвращение Товия» в театре Кертнертор у ворот Каринтии и ужинал в Пратере, запивая ужин пивом, как настоящий венец!

Расхохотавшись, королева захлопала в ладоши, немедленно став похожей на ребенка.

— Несколько дней назад я вас вспоминала…

Николя поклонился.

— …Мой деверь представил мне механика, умеющего оживлять автоматы. Один из его автоматов нарисовал мой портрет. Разве это не прелестно? И вы знаете, в чем секрет? Автоматы господина Вокансона[25], которые…

Николя приложил палец к губам.

— О! Вы правы, это наш секрет.

Взгляд, которым обменялись Мерси и Вермон, не ускользнул от королевы.

— Да, именно секрет! У нас с маркизом, господа, есть свои секреты. Моя добрая маменька, надеюсь, не слишком утомила вас вопросами о моих туалетах?

— Я отметил ее императорскому величеству, что королева должна быть законодательницей мод и совершенным идеалом, дабы вкус французов мог на нее равняться.

Королева одобрительно кивнула и снова настойчиво уставилась на Мерси.

— Вот что следует говорить моей матушке. Помните, нам не нравится, когда вы надолго покидаете нашу особу.

Понимая, что аудиенция окончена, Николя поклонился и, двигаясь спиной к двери, удалился. В прихожей он поздравил себя с успешным маневром, позволившим ему в присутствии хитроумных свидетелей провести свою лодку через все рифы. И хотя на протяжении аудиенции он мысленно смеялся над самим собой, по существу ему удалось, изъясняясь на языке придворного, не пожертвовать истиной. Между ним и государыней всегда присутствовало воспоминание об их первой встрече в Компьеньском лесу, наполненной удивительной легкостью и веселым смехом. Застенчивый и лукавый подросток, скрывшийся под маской ее величества, по-прежнему видел в нем юного рыцаря из далеких времен. Спускаясь по лестнице, Николя почувствовал, как чья-то рука легла ему на плечо. Это оказался аббат Вермон.

— Сударь, хотел вас заверить, что я всегда к вашим услугам. Господин де Бретейль — мой старый друг. Он расписал мне вас самыми лучшими красками. Надеюсь, мы еще встретимся!