Мучные младенцы

— Теперь послушаем, что написал Туллис, — сказал мистер Картрайт. — Раз уж он не пришел сегодня. День восьмой. Замечу, что записи за день второй, седьмой, девятый и тринадцатый странным образом отсутствуют.

Он подождал, пока стихнет смех, и с нескрываемым отвращением стал читать:

— «У моего мучного младенца впереди козявка. Я не снимаю ее. Да и с какой стати, ведь она не моя».

Он остановился.

— Это все.

Его комментарий был встречен криками одобрения.

Воодушевившись, мистер Картрайт взял сочинение Рика Туллиса за день четырнадцатый.

— «Если я редко появляюсь в школе, то это все из-за младенца. Не хочу сказать, что без него я. появлялся бы чаще. Но с младенцем, я уж точно завтра не приду».

Мистер Картрайт поднял голову и осмотрел класс.

— Он решил пронумеровать предложения, сообщил он. — Чтобы не дай бог не написать больше трех.

Он немного полистал дневники.

— Вот тут есть кое-что любопытное. Два совершенно одинаковых.

Мистер Картрайт прочел первый вслух. Это был дневник Уэйна Дрисколла.

— «Моя мама говорит, что когда я родился, мы были такие бедные, что от голода чуть концы с концами не свели. Это потому, что мой дедушка сказал, что я похож на гоблина. Мама перестала с ним разговаривать, и он не давал ей денег взаймы. Мама считает, что он разозлился из-за того, что я черный, а он нет. Но он-то мне не отец, а просто дедушка, ему-то что? Хуже было бы, если бы я родился весь белый. Вот бы мой папаша порадовался! Мама говорит, что они оба уже достали ее, и лучше бы уж все вокруг были зеленые».

Взяв другой, еще более засаленный листок, мистер Картрайт прочел ту же историю, слово в слово, с начала и до конца.

Все, один за другим, посмотрели на Гуина Филлипса.

— В чем дело? — спросил Гуин. — Чего вы уставились?

— Нельзя же списывать все подряд, — дружелюбно объяснил Робин Фостер. — Надо понимать, что пишешь. Ты же не черный.

Гуин забормотал что-то неразборчивое — слышно было лишь его ближайшим соседям. Правда, несколько раз прозвучало нечто похожее на словосочетание «расовая дискриминация».

Мистер Картрайт решил не обращать на него внимания.

— Ну что, продолжим? — весело предложил он. — Давайте почитаем, что написал Саид Махмуд в день четырнадцатый.

Саид гордо оглядел класс в ожидании всеобщего восхищения. Несколько человек злобно нахмурились, другие просто сделали вид, что не замечают его.

— «На сегодняшний день я вполне бы мог заработать больше ста фунтов, но: шесть человек упорно отказываются отдавать своих младенцев в мой детский сад; Туллиса вечно нет в школе; плюс начал я не сразу, а только на четвертый день; плюс некоторые никак не возвращают мне долги, хотя я натравил на них Генри и Билла. Поэтому пока что я набрал только половину этой суммы. Однако…»

Мистер Картрайт остановился на затакте и подождал, пока все угадают продолжение.

— Бизнес есть бизнес! — в унисон закричал весь класс.

Мистер Картрайт сделал паузу, вновь проглядывая работу Саида.

— Здесь только два предложения, — предупредил он.

На фоне долгой и бурной дискуссии Саида с мистером Картрайтом об истинной сущности и роли запятой в предложении, в классе зазвучали серьезные обвинения.

— …грабеж средь бела дня!

— …из-за него я остался без карманных денег на четыре недели вперед!

— …так я никогда не расплачусь за соседский ящик для угля…

— Да чем он лучше вора?!

Мистер Картрайт заерзал на месте. Утихомирив Саида, он напомнил остальным:

— Никто не заставлял вас отдавать своих младенцев в этот сад.

Затем поспешно выбрал из пачки другой листок.

— Это дневник Саймона, — сообщил он. — Саймон, день двенадцатый.