Муданжские зарисовки (СИ)

Исар задумчиво пожал плечами. Откуда ему знать, как Хотон-хон собралась лечить этого печального?

Кузнец оценил его жест, подхватился и дёрнул было по коридору на выход.

— Ку-уда?! — осадила его властным голосом Хотон-хон, открывшая дверь ему наперерез. — А я только вас, Олог-хон, и жду. Муж говорит, эта ваша джерская сталь отлично зайдёт как материал для экзоскелетов, а мы как раз решили создать собственное производство.

Исар хрюкнул, теперь уже не из-за кресла, а с усмешкой.

— И-и, Хотон-хон! Про эти ваши Этуть-скелеты вы ему долго будете объяснять, а я уже про мебельные ручки договорился.

— Это мы ещё посмотрим, кто кого, — подмигнула Хотон-хон и уволокла несчастного кузнеца в своё логово.

Адаптация

— За Хотон-хон! — в очередной раз поднял тост молодой купец.

Олог послушно поднял пиалу, благо ему в случае чего было идти до соседнего домика.

С тех пор, как он провалился в зияние в конце весны, уже прошли и лето, и осень, и за это время жизнь у него более-менее наладилась. Да какое там более-менее… Деньги ему все перечислили, он каждый месяц получал из банка выписку со всеми цифрами, и они не убывали, а прибывали. Современного языка он нахватался достаточно, чтобы не чувствовать себя ущербным. У него был свой дом. Дедок, присматривающий за домом, провёл ему целое обучение — как пользоваться монорельсом и телефоном, с какими проблемами в какие службы обращаться, как изменились деньги и как относиться ко всяким нелюдям, живущим в столице.

Вскоре после этого Олог смог арендовать себе кузницу, а к концу осени — и купить. Ахмад-хон лично поручился перед ним за своего друга-мебельщика, и они быстренько заключили эксклюзивный контракт на фурнитуру, а Хотон-хон и её работников он регулярно консультировал по созданию искусственных костей. Но даже при этом у Олога оставалось время поделать на продажу всякий инструмент, и вот купец, с которым он договорился о сбыте, сейчас сидел рядом.

Олог не любил пускать к себе чужих людей, да и вообще никого, а вот его сосед — путешественник, похожий на горца, радовался любому гостю, поэтому на праздники все собирались у него и его жены, чёрной, как демоница. Она первее всех поднимала пиалу за Хотон-хон, правда, пила только воду, соблюдая наказ суровой целительницы. Олог и сам поелозил, устраиваясь в кресле так, чтобы спина была в тепле, но боли его не беспокоили уже давно. Грозная инопланетянка, жена нынешнего Императора, могла быть сколько угодно странной, но дело своё знала, и Олог с удовольствием в третий раз опорожнил свою пиалу фруктового вина.

— Что мы всё за Хотон-хон? — спросил крылатый путешественник из третьего дома. Он уже выучил язык, но говорил с каким-то птичьим акцентом. — Надо за Ахмад-хона тоже, и за Старейшин…

— Так у неё сегодня день рождения! — радостно объявил купец.

Олог нахмурился. Он совершенно точно помнил, что день рождения Хотон-хон праздновали в начале лета, тогда ещё все деревья по городу украшали огоньками. Сейчас, правда, тоже, но Олог думал, что это просто зимняя подсветка — при новом Императоре на освещении улиц не экономили.

— Был же уже, — удивился не-горец. — День рождения только раз в году бывает, разве нет?

— Так Хотон-хон с другой планеты, — пояснил купец. — Там год короче. Поэтому мы её два раза в год празднуем!

— Во-от оно что, — покивал крылатый. — Да, на моей планете год тоже короче.

Некоторое время разговор вился вокруг причуд небесных тел и скорости их вращения — темы, в которой Олог ни шиша не понимал, да и о которой, сам будучи с Муданга, не беспокоился. Потом купец что-то рассказывал о том, какие новые традиции сложились на этот праздник среди муданжских женщин, но Олог уже не очень слушал, захмелев после третьей пиалы. Конечно, до дома два шага, но надо бы развеяться, а то с утра будет паршиво… Да и душновато уже стало у соседа в гостиной, где столько народа засели прятаться от зимы.

— Пойду пройдусь, — сказал Олог, ставя пиалу.

— Мы ж только сели! — удивился купец.

— Ну, я, может, попозже ещё зайду, — пробубнил Олог. Он не любил большие шумные компании. То есть такие, в которых было больше двух человек, и они не молчали всю встречу.

Запахнув новую шубу и намотав какой-то неприлично мягкий шарф — подарок от мебельщика, — Олог вышел на улицу и похрустел по свежему снегу в сторону центра. Не то чтобы он очень хотел именно в центр, но их домики вклинились у самого подножия горы, и на склон в этом месте тропы не было, да и лазать по горам зимним вечером Ологу не очень импонировало.