Муданжские зарисовки (СИ)

Не знаю уж, стал он расспрашивать Азамата или нет, но в конце месяца кровать нам привозят, уже сразу с матрасом. Мама и Янка по такому поводу мне надарили постельного белья повыпендрёжней, так что Исарово произведение можно немедленно вводить в эксплуатацию.

— Старую-то куда? В музей? — спрашиваю Азамата, руководящего выносом тела.

— Зачем? В детскую поставим, пускай играют на ней.

Я прикидываю, как мы будем выковыривать Алёнку из дальнего угла под этим помостом, и велю заколотить всё досками.

Новая кровать проходит тест на «отлично» — спинка даже не скрипит, хотя мы подошли к испытаниям со всей основательностью. Проблемы, как ни странно, начинаются, когда мы наконец укладываемся спать.

Азамат во сне скатывается с кровати.

Дело в том, что наш пятиметровый помост занимал полкомнаты и стоял, конечно, вплотную к стене, так что Азамат залезал на свою половину у стенки где-то ближе к двери, намного дальше, чем заканчивались мои ноги, и нам было удобно. Однако теперь мы, как большие, поставили кровать к стене изголовьем, чтобы каждый мог спокойно ложиться и вставать, не лазая друг через друга. Вот Азамат с непривычки и свалился.

Мы ржём, конечно, и укладываемся обратно.

— Давай поближе ко мне, — говорю, — а то ты привык на трёх метрах раскатываться.

Проспать удаётся ещё пару часов, а потом опять слышу глухой стук — и взъерошенная голова мужа виднеется за краем кровати.

Всего он падает трижды, и на третий раз уже не пытается снова лечь, благо занимается рассвет.

— Чего тебе рядышком не лежится? — давлюсь смехом я, протирая глаза после спячки с препятствиями. — Ты вроде раньше не уползал от меня под утро.

— Да я вроде засыпаю рядышком, — разводит руками Азамат. — А просыпаюсь на полу! Не знаю, может, матрас слишком пружинистый, на Доле ведь нет такой проблемы!

Матрас на замену проще всего тоже заказывать через Исара, а то кому другому придётся сто лет объяснять, зачем такие габариты. Азамат звонит ему, как только становится прилично по времени, но там тишина. И тишина эта длится до полудня, когда Азамат уже начинает беспокоиться и звонит на рабочий.

— У хозяина выходной, — объясняет в трубку секретарь. — Ближайшие дни просил не беспокоить.

Азамат кладёт трубку и высказывается, как он обычно себе не позволяет.

— Экспериментирует, — вздыхает он. — Не надо было ему рассказывать, зачем спинку укреплять, пока заказ не проверили!

Борода императора + Дружеские секреты

Лифт раскрыл двери на банном этаже, и Арай поспешно вышла. Дворцовый лифт она не любила, но лестницу ей никто не показал, а тыкаться самой в разные двери было как-то неудобно.

Как и ожидалось, Камышинка нашлась в бассейне, во всей ярко-оранжевой красоте. Даже голубоватая вода вокруг неё казалась зелёной. С тех пор как Чача перевёз семейство во дворец, Камышинка в холодное время года хотя бы полдня каждый день торчала в воде, выделывая там кренделя и помахивая над поверхностью переливающимися плавниками. Летом же она предпочитала так развлекаться в Ахмадмирне, распугивая рыбаков.

Арай заглядывала к ней регулярно — сначала, потому что Исар просил узнать, куда вкладывать деньги. Камышинка предсказывала события на бирже существенно точнее, чем муданжские боги, за что Император даже назначил её на какой-то там пост в министерстве экономики. По идее, посторонних к ней вообще не пускали, а то если весь Муданг побежит за советом по инвестициям, предсказания будут меняться быстрее, чем Камышинка успеет их произнести. Но Арай могла входить в жилую часть дворца свободно как личная студентка Хотон-хон, а заглянуть по пути туда или оттуда на другой этаж — плёвое дело.

Впрочем, после пары первых визитов по делу она стала заходить и просто так, поболтать, полюбоваться на чешуйчатую гимнастику. Подруг у неё так и не прибавилось — если не считать персонажиц типа Шёлковой, — а Исар появлялся в столице только на день через три-четыре, и Арай не хватало общения. Камышинка, кажется, тоже радовалась её приходу, хотя по её невыразительному лицу трудно было судить.

— О, ты здесь! — обрадовалась Арай, едва завидев оранжевое пятно в воде. — Я заходила пару дней назад, тебя не было.

Камышинка вынырнула и уложила своё белое, почти человеческое лицо на край бассейна, издав какое-то невнятное мычание.

— Ты в город ходила? — спросила Арай, устраиваясь на краю шезлонга.

— Нет, — Камышинка моргнула своими круглыми глазами, немного очеловечивая черты лица. — Дочек навещала. Ахмад-хон ездил в Худул. Муж взял меня тоже.

— Ого, это ты в Хинделин плавала? — поразилась Арай. Про эту речку в её родном краю говорили редко, но всегда с придыханием и благоговением, потому что зайти в неё могли только самые умелые лодочники и только с разрешения жуткого местного хозяина леса. — И как там?

— Холодно, — вздохнула Камышинка, выдув откуда-то из-за щёк грозди пузырей. — Девчонки резвятся, греются.

— Как же они там зимуют? — озаботилась Арай. Дочек Камышинки она видела только при рождении, и они выглядели не очень-то теплокровными, но как знать… Камышинка сама вроде бы из тёплых краёв.