Мудрая кровь

— Пожалуй, я возьму кусок вон того торта,— сказал Енох, указывая на половину розово-желтого торта, лежавшую в круглой витрине. — Вообще-то мне нужно кое-что сделать. Надо бы мне идти. Накройте мне рядом с ним. — Он указал на человека, читающего газету, сполз с табурета, подошел к соседу и стал рассматривать газетный лист с обратной стороны.

Человек опустил газету и взглянул на Еноха. Енох улыбнулся. Человек поднял газету.

— Можно одолжить у вас странички, которые вы не читаете? — попросил Енох.

Тот снова опустил газету и уставился на него мутными немигающими глазами. Потом неторопливо перелистал страницы, вытащил одну с комиксами и дал Еноху. Это была любимая страница Еноха — он неизменно читал ее каждый вечер. Поедая торт, который женщина швырнула перед ним на стойку, он разглядывал комиксы и чувствовал, как его наполняют доброта, смелость и сила.

Изучив одну страницу, он перевернул лист и стал разглядывать рекламы кинофильмов. Пробежав глазами три колонки, он наткнулся на рекламу Гонги — Гигантского Владыки Джунглей; указывались кинотеатры, которые тот посетит во время турне, и время, когда он там будет. Сегодня турне заканчивалось; в последний раз Гонга должен появиться в кинотеатре «Виктори» на Пятьдесят седьмой улице. До этой встречи оставалось полчаса.

Если бы кто-то в этот момент наблюдал за Енохом, он был бы поражен внезапной переменой в его облике. Его лицо по-прежнему сияло полученным от комиксов вдохновением, но проступало и нечто иное: прозрение.

Официантка повернулась взглянуть, не ушел ли он.

— Чего сияешь? У тебя будет ребенок?

— Я знаю, чего хочу, — пробормотал Енох.

— Я тоже знаю, — мрачно откликнулась она. Енох нащупал папку и положил на стойку мелочь:

— Мне пора.

— Не буду тебя удерживать, — сказала она.

— Вы, наверное, больше меня не увидите, — произнес Енох. — По крайней мере, в таком виде.

— Это меня очень радует, — кивнула она.

Енох ушел. Был чудесный прохладный вечер. На тротуаре сверкали лужи, запотевшие витрины магазинов блестели всяким барахлом. Енох свернул в переулок и быстро пошел по темным задворкам, лишь пару раз останавливался и озирался. «Виктори» был маленьким семейным кинотеатром в одном из ближних кварталов; Енох прошел через освещенный район, потом снова по темным переулкам, пока не оказался в торговом районе возле кинотеатра. Тут он замедлил шаг. Он увидел впереди сверкавший в темноте подъезд. Он не стал переходить улицу и шел по противоположной стороне, не спуская глаз с ярких огней. Он остановился точно напротив кинотеатра и спрятался в темном проходе между домами.

Фургон, на котором приехал Гонга, стоял у входа, звезда иод навесом пожимала руку старушке. Следом подошел господин в рубашке с короткими рукавами и энергично потряс звезде руку. За ним мальчик лет трех в сползшей на глаза ковбойской шляпе; его подтолкнул следующий в очереди. Лицо Еноха перекосилось от зависти. За мальчиком последовала дама в шортах, следом пожилой мужчина: пытаясь привлечь к себе внимание, он пустился в пляс, вместо того чтобы идти ровно. Енох внезапно перебежал улицу и тихо залез в открытую дверцу фургона.

Рукопожатия продолжались до начала фильма. Затем звезда забралась в фургон, а зрители вошли в кинотеатр. Водитель и распорядитель церемонии залезли в кабину, грузовик тронулся, очень быстро пересек город и выбрался на шоссе.

Вскоре из фургона донеслись какие-то шлепающие звуки, которые вряд ли способна издать нормальная горилла, но они утонули в шуме мотора и шорохе шин. Ночь была светлой и тихой, ничто не нарушало ее тишины, кроме редкого уханья совы или приглушенного свиста далекого поезда. Когда грузовик замедлил ход на перекрестке, из фургона выскочила темная фигура, чуть не упала и поспешно захромала к лесу.

Оказавшись в темноте сосновой рощи, человек бросил на землю острую палку и какой-то громоздкий растрепанный сверток и стал раздеваться. Снимая вещи, он аккуратно складывал их в стопку, а, раздевшись полностью, подобрал палку и принялся копать яму.

Тьму сосновой рощи нарушили бледные пятна лунного света, несколько раз скользнувшие по человеку, и открывшие, что это Енох. Он преобразился: от губы до кадыка тянулась глубокая ссадина, а под глазом налился синяк, придававший ему вид хмурый и неотзывчивый.

Он проворно копал, пока не получилась яма в фут глубиной и шириной. Енох положил в нее аккуратную стопку и чуть помедлил. Похороны одежды не означали, что он похоронил себя прежнего,— просто он знал, что больше она не понадобится. Отдышавшись, он завалил яму землей и притоптал. Тут он заметил, что забыл снять ботинки. Он скинул их, отшвырнул подальше, поднял с земли сверток и энергично потряс.

В тусклом свете можно было разглядеть, как поочередно исчезают — одна согнутая белая нога, потом другая, одна рука, другая, а их место занимают другие, темные, конечности. Образовавшаяся наконец косматая фигура поначалу была с двумя головами — темной и светлой, — потом темная вытеснила светлую. Еще некоторое время существо приводило себя в порядок, пока полностью не освоилось в новом облике.