Мудрец Арруб

Киммериец до половины выдвинул меч из ножен и со вздохом сожаления загнал его обратно ударом крепкой ладони. Связываться с лекарем-колдуном ему не хотелось, однако он понимал, что Ловкач Ши прав: золото — всегда лучшая добыча. Все остальное, даже самоцветы, надо продавать… все, кроме вина… попадись ему вино, особенно аргосское, его бы он выпил сам…

Тут Конан припомнил, что со вчерашнего вечера в глотке у него не было ни капли, потому как и в кошеле ничего достойного упоминания не звенело — одни лишь медяки да пара серебряных монет. Выходит, судьба, подумал он, представляя, как взламывает сундуки в аррубовых подвалах. Если не слишком греметь, колдун, пожалуй, и не проснется… А коль проснется…

Он бросил взгляд на свой клинок и повернулся к Шеламу.

— Ладно, обглодыш, пощупаю я нынче ночью этого Арруба! Может, ты и прав, что он одни лишь зелья варит, а черной магией не балуется… Может, лекарю это и ни к чему…

— Давно бы так! — Ловкач Ши подскочил, ринулся к огромному шкафу и, пошарив в его глубинах, вытащил старое, видавшее виды огниво. — Ну, раз ты идешь за добычей, надо бы молитву вознести преблагому Белу, заступнику нашему, милостивому, хитроумному, с рукой в чужом кармане…

— Это в чьем же? — поинтересовался Конан.

— Мало ли в чьем… — пробормотал Ловкач, вздувая огонь в курильнице перед статуэткой Бела. — На свете много других богов — Митра, скажем, или Ариман, Мардук, Сет, да и твой Кром… Есть у кого пошарить в карманцах!

Конан ухмыльнулся.

— О ваших южных богах ничего не скажу, но если Бел заберется в карман Крому, то вмиг станет евнухом! Кром, коротышка, шутить не любит!

— Чтобы наказать, надо сперва поймать! — с серьезной миной произнес Шелам, раздувая огонь в крохотной курильнице. Вскоре над нею взвился благовонный дымок, окутал изваяние божества и нежно защекотал в ноздрях киммерийца. Конан, положив руки на крестовину меча, оперся о них подбородком и опустил веки, прислушиваясь к быстрому и невнятному бормотанию Шелама.«…А еще пошли, милостивый и щедрый, мешки с монетами, шкатулки с браслетами, ларцы с самоцветами, а замки без секретов…» — донеслось до него.

И чтобы тех мешков да ларцов было побольше, — добавил про себя Конан, присоединившись к молитве приятеля.

* * *

Дом мудреца Арруба стоял в довольно странном месте, звавшемся в Шадизаре Наконечником: здесь сходились под острым углом две дороги, Шемитский Тракт и проулок Пустой Сумы, так что их пересечение напоминало острие копья. Вдоль Тракта, как следует из его названия, некогда селились пришельцы с запада, из Эрука, Асгалуна и других шемитских городов, коим жизнь в Шадизаре мнилась безопаснее и прибыльнее, чем в их родных краях, нередко страдавших от междуусобиц и стигийских нашествий. Шло время, и переселенцы смешались с коренными заморянами. Были они не из бедных сословий — в основном, купеческого звания либо искусные ремесленники, ткачи ярких ковров, гранильщики дорогих камней да златокузнецы, и, само собой, роднились с теми из заморян, кто побогаче. Теперь, по прошествии двух или трех веков, Шемитский Тракт населял большей частью состоятельный народец — такие люди, в чьих карманах всегда побрякивало если не золото, так серебро. О шемитских предках тут давно позабыли, и если что и напоминало о них, так лишь курчавые бороды у мужчин и вьющиеся волосы у женщин. Во всем же прочем обитатели Тракта не отличались от состоятельных шадизарцев и при нужде были готовы щедро оплатить услуги мудрого знахаря.

Что касается проулка Пустой Сумы, то там жила голь перекатная, у которой не то что серебра в карманах, но самих карманов и кошелей отродясь не водилось. А все потому, что люди эти не входили в шадизарские разбойничьи, воровские и нищенские цеха — их туда не брали по причине полной бесполезности, незлобивости и простодушия. Так что промышляли они самым простым и грязным ремеслом: мели улицы, чистили нужники, забивали скот, носили и таскали, грузили да разгружали. Недуги и раны у них, разумеется, имелись, а вот деньгами на лечение от всяких хворей боги их почему-то не жаловали.