Мудрец и король

Хассет слабо улыбнулся в ответ и отрицательно качнул головой, словно прогоняя саму мысль об использовании магии перемещений. До фермы бы дойти, защиту развеять и после этого в седле удержаться.

— Сам как доберешься, мастер? — спросил он.

— Доберусь, светлый господин, не сомневайся, — ответил Нодар и любовно погладил обугленные доски крохобора.

Прижимистый Смых, торговавшийся как в последний раз, все же отсыпал вольнонаемному магу несколько серебряных монет и одарил его почти новой домотканой рубахой с аляповатой ручной вышивкой у ворота. Хассет стянул с себя закопченные батистовые лохмотья, криво улыбнулся, махнул рукой и не стал рыться в седельных сумках в поисках смены белья — после такого денечка ему было решительно все равно, во что нарядиться.

Дворовые девки Смыха щебетали вокруг боевого мага, пока тот умывался, да переодевался. У белобрысой лошадницы никаких шансов не было — не умела она ни чарку вовремя поднести, ни полотенце подать — стояла в сторонке, обнимала за шею жеребца мышастого и слезы глотала. Не то чтобы Хассет рассчитывал узнать от девиц много нового о чудаковатом местном техномаге, но отказывать себе в удовольствии не стал. Когда еще за ним так поухаживают…

Вестник, отправленный местным законникам, принес ответ, в котором говорилось, что двадцать лет назад техномаг Свен-Одар был без права выезда сослан в этот райский уголок Восьмой провинции Соединенного Королевства за порочную связь с женой некоего высокопоставленного господина и покушение на драгоценную жизнь благородного мужа. В любовную связь Хассет еще мог поверить — по всему видно мастер в молодости был недурен собой. А вот покушение — это чушь собачья.

Когда он в третий раз посетил мастерскую Свен-Одара, на улице уже стемнело. Техномаг, с которого великодушно сняли заклятие трезвости, на радостях тут же напился. Хассет немного выждал и как бы невзначай обронил:

— Смых говорит, что ты лет двадцать — двадцать пять, как здесь осел, а где раньше жил?

— А на этот вопрос не каждая ищейка ответ разнюхает. Так-то парень, — неожиданно неприязненно произнес Свен-Одар и прикрыл закрыл глаза в ожидании своей участи.

И разумеется, участь не заставила себя ждать! Светлый господин Хас-Сеттен схватил хозяина за грудки, выволок из-за стола и мигом припер к стенке, приставив к горлу кинжал.

— Говори, за что сослан! Или ты решил, что мне можно не отвечать?

Старик горько рассмеялся, икнул, заявил:

— Все вы, псы, одинаковы… — и замолчал.

Хас-Сеттен чертыхнулся про себя, бросил кинжал в ножны и сменил технику допроса: он коснулся морщинистого лба средним и указательным пальцами точно над переносицей и проникновенно предложил:

— Говори со мной! Кто и за что сослал тебя сюда, на Восьмую Провинцию?

Вкрадчивый и неотступный голос потек по комнате. По телу жертвы пробежала сладкая дрожь, старик обмяк и начал оседать на пол, его губы шевельнулись, Хассет весь обратился вслух и подскочил от неожиданности, когда на губах Свен-Одара проступила печать королевского клана ищеек. Знак, оставленный клановым магом, который стоял на высшей ступени иерархической лестницы в те времена, когда сам Хассет только-только на свет родился!

Мастер захрипел и начал синеть, выкатывая глаза и страшно скалясь. Хассет ахнул и громко выругался. Не просто печать молчания — кому-то этого показалось мало — смертная казнь за попытку сболтнуть лишнего. Без срока давности. Стоит лишь открыть рот… И никто иной как сам королевский сыщик заставил старика это сделать! Хас-Сеттен взвыл от досады. Печать высшей ступени ему не взломать, особенно сейчас, после всего, что случилось в этот неимоверно длинный день! Он отпустил умирающего старика, грузно свалившегося на пол, бросился к столу и сорвал с кожаного браслета на запястье овальную бусину.

Секретная миссия имела свои плюсы. Вопреки устоям и традициям провинциальный сыщик второй ступени получил в руки снаряжение, ни одна деталь которого не соответствовала его невысокому статусу. Все магические артефакты, которыми Хассета снабдили, были изготовлены в заоблачных высотах клана. Беда заключалась в том, что миссия еще не началась, а он уже их расходовал.

Он схватил со стола стакан мастера с недопитой бормотухой. Агатовая с виду бусинка растворилась в мутном пойле, жидкость просветлела, ее поверхность подернулась грязной пленкой, которую Хассет выловил непослушными пальцами, отбросил и, сжимая стакан в руке, метнулся обратно, с грохотом опрокинув колченогий стул. Приподняв голову мастера, он осторожно влил прозрачную опалесцирующую жидкость в перекошенный рот. Капли драгоценной влаги текли мимо, но Хассет все же заставил Нодара проглотить большую часть наспех приготовленного эликсира. Мастер закашлялся, по его телу прошла волна дрожи, и через несколько мучительно долгих секунд он вдруг глубоко задышал, всхлипывая и постанывая.