Мудрец острова Саре

— Самое прямое, — ответил он столь уверенно, что Николасу стало не по себе. — Первый раз я услышал о кампании вашей сестры летом, после нанесенных мне травм. Поскольку я не мог отправиться в дорогу, то согласился отпустить в Кайт Дриану. Она убедила меня, что ей как женщине будет легче подружиться с принцессой. Конечно, мы тогда еще не знали, что она в заточении. Это выяснилось по прибытии на континент. Однако Дриана решила поехать в Кайбурн, думая, что найдет там союзников ее высочества, которые планируют побег. Что было дальше, вы знаете сами. Сравнив наблюдения Дрианы с вашим мнением, — закончил он, пронзая Николаса взглядом, — я составил точное представление о женщине, с которой мне придется иметь дело.

— Иметь дело? — повторил лорд-маршал, и у него опять перестал двигаться язык. — Я думал, вы ждете знака свыше для возвращения в Кайт. Или это было просто хитростью?

— Не хитростью, мой принц. Вовсе нет. Знак уже дан. Он мне явился, — сообщил Мудрец и наклонился поближе, чтобы огласить самую ценную из тайн. — Или правильней сказать — явилась она.

Николас с Ранальфом обменялись напуганными взглядами.

— Вы хотите сказать, что Атайя — это знак? — в ужасе спросил лорд-маршал и ослабил воротник, который вдруг стал слишком тугим: они с Ранальфом попали в такую западню, о которой и не подозревали. — Вздор! Ей ничего не известно ни о вас, ни о ваших последователях… Как она может быть знаком, который вы ждали?

Мудрец отмахнулся от вопроса, словно развеял дым свечи.

— Вы не лорнгельд, мой принц. Подобные детали вас не касаются.

— Еще как касаются, если из-за этого вы собрались держать его в заложниках, — огрызнулся Ранальф. — И кстати, на какой срок вы рассчитываете? Ты не можешь держать нас здесь вечно.

— Вот именно, — кивнул Николас, — если мы не вернемся в поместье…

— Я же не сказал, что вы не вернетесь. Просто задержитесь чуть дольше. И даже если бы не вернулись туда вообще, думаете, кто-нибудь бы за вами поехал? — Во взгляде Брандегарта появилась угроза. — Лорд-маршалы здесь частенько пропадают. Вы, принц, всего лишь пополните их ряды.

— Не трогай его! — выкрикнул Ранальф и сделал шаг вперед, но изогнутое лезвие алебарды остановило его. — Это нечестно, он даже не может оказать тебе сопротивление.

— А ты можешь? Не забывай, с кем говоришь, Ранальф. Я — Мудрец и в свое время убил немало колдунов.

— И не только, — проворчал тот, потеряв запал. В глазах отразилась давняя ненависть. — Всем в отряде было понятно, что это ты отравил сержанта на тренировке. Мы не могли доказать, но знали.

Брандегарт слегка вздрогнул, устыдившись подвигов юности.

— Я был весьма опрометчив в молодые годы, Ранальф, и жестоко мстил за издевательства тем, кто возомнил себя выше меня. Но это произошло еще до того, как я стал колдуном и понял, что мне судьбой предначертано возглавить свой народ. Уверяю тебя, — мрачно добавил он, — теперь я намного разборчивей в выборе жертв.

Николас ждал, что ответит Ранальф, однако наемник молчал. Вдруг принц почувствовал себя таким беспомощным, как никогда. Разборчивый или нет, Мудрец был способен с легкостью избавиться от любого. Если он одолевал колдунов, то человеку без магического дара, будь то сержант или принц, надеяться не на что.

— Как вы намерены с нами поступить? — спросил он спокойно.

— Поступить? Пока никак. Возможно, вообще никак. Именно поэтому вам придется остаться на ночь. Понимаете ли, пришло время мне поговорить с вашей сестрой тет-а-тет и обсудить будущее лорнгельдов в Кайте. Я передам ей наследие Мудрецов и открою ее истинное назначение. Не хочу вас отпускать, пока не знаю, примет ли она мое предложение или отвергнет его. — Брандегарт прищурил глаза. — Дамерон, первый Мудрец из моего народа, предсказал, что она согласится, и вам лучше молиться, чтобы он не ошибся. Она еще пока не ведает, что ее ответ предопределит ваше будущее, впрочем, как и мое.

Николас знал Атайю лучше, чем чародей, и понимал, что Дамерон, каким бы могущественным он ни был, увидел ложную картину.

— Принцесса ни за что не присоединится к вам, пока не услышит моего мнения. Совет мастеров предупредил ее, кто вы такой.

Брандегарт устало вздохнул:

— Атайя слышала много рэйкской лжи о моем народе, но лично моя точка зрения ей пока неизвестна, и это недопустимое упущение. Дриана говорила мне о ее возвышенных взглядах в области морали, — презрительно добавил он. — Я же подозреваю, что принцесса в глубине души желает занять трон и стать кем-то большим, нежели изгнанницей во главе преследуемого народа.

— Никогда! Она сотни раз мне это повторяла!