Мудрец острова Саре

Атайя пожала плечами. Если Де Пьер не помнит брата Дрианы, из этого не следует, что его здесь нет. Так много народу, обо всех нужно позаботиться, вполне вероятно, что Мэйзон кого-то забыл. Принцесса решила не выдвигать вторую возможность — что островитянин так и не добрался до школы.

— Я потерял всего двоих, — сообщил Де Пьер, не скрывая, что неудачи должны сопутствовать успеху. — Одна просто не могла поверить, что ее сила не есть проклятие, и повесилась на балке. — Мэйзон с сожалением посмотрел на деревянный брус потолка. — Другой отправился в город и не вернулся. Ходят слухи, что его поймали инквизиторы, но точно никто не знает.

— Инквизиторы… ты видел этих людей?

— Они патрулируют город. Главное аббатство Святого Адриэля находится неподалеку отсюда. Его наставник первым получил распоряжение короля. Повезло, так повезло, — устало добавил он.

— Похоже, ты основал школу в довольно опасном месте.

— Верно, — признал Мэйзон. — Но ваша овчарня лежит в зоне юрисдикции епископа Люкина, а он верховный судья. Так чье расположение хуже?

Атайя метнула на него рассерженный, но не злой взгляд.

— Спасибо, что напомнил.

— Нет худа без добра, — продолжил он. — Спешу сообщить, что двое моих учеников отправились на юг, чтобы открыть школу около побережья. Пока от них не приходило вестей, но я дал им ключ, чтобы мы могли держать связь. Путешествовать в наши дни опасно. Я слышал, Трибунал поставил людей на основные дороги: ловят направляющихся в наши лагеря.

Атайя согласилась с ним. Она пользовалась магической панелью, чтобы попасть на свою первую встречу с Советом мастеров, и хорошо помнила усыпанный рунами камень, с помощью которого магическое зеркало пробило защитные покровы вокруг Палаты Совета. Перед отъездом надо будет подарить такой ключ Мэйзону. Используя это приспособление, они смогут говорить друг с другом — или с любой дочерней школой, — не выходя из лагеря.

Вечером, закончив намеченную на день работу, ученики Мэйзона угостили Атайю с Джейреном скромным ужином из тушеного кролика, хлеба и свежеиспеченного яблочного пирога.

— Извините, что не могу предложить вам эль получше, — сказал Де Пьер, подавая принцессе кубок водянистой жидкости. — В этом году скудный урожай, и пшеница дорого стоит. Теперь мы сможем закупить ее, раз уж вы нас обогатили.

Атайя посмотрела на сидящих вокруг людей и одарила их теплой улыбкой.

— Надо признать, Мэйзон, твои последователи на данный момент здоровее моих.

— Здоровее? Может быть. Но они напуганы.

Де Пьер глотнул эля и слегка поморщился.

Хотя принцесса понимала, что не в силах успокоить их страхи, она после ужина поднялась и обратилась к ученикам Мэйзона, повторив то же самое, что в своей лесной часовне. Все замолкли и встревожились, когда речь зашла о Трибунале.

— Как мы будем с ними сражаться? — поднялся на ноги жилистый юноша. Атайя узнала в нем одного из помощников-учителей. — Когда начинается поход против Трибунала?

Еще один Саттер Дубай, — простонала принцесса, — готов вытащить меч и начать резать врага.

— Мы не выступим ни в какой поход, — ответила она и предложила то же самое объяснение, что и десять дней назад, описав, как можно выиграть войну, обучая колдунов и не ведя боевых сражений. — У нас будет армия, — сказала Атайя в заключение, — но армия учителей, а не солдат.

Юноша стиснул челюсти, недовольный ее ответом.

— Аурель считает, что за каждого нашего мы должны убивать одного из них, — возразил он, забыв о том, что лорнгельдов станут считать отродьем дьявола, если они примутся изводить священнослужителей. — Он говорит, что это увенчается успехом, потому что лорнгельдов больше, чем монахов в ордене Святого Адриэля!

Такое заявление показалось Атайе намного решительней, чем угрюмое ворчание Саттера. Мнение ученика Мэйзона не только разделяют, но и, очевидно, руководствуются им.

Она посмотрела на Де Пьера, сидящего рядом на соломенном тюфяке.

— Кто такой Аурель?

— Я о нем упоминал в письме, — тихо ответил Дом и пригласил ее сесть. — Вы должны поговорить с ним, пока не уехали. Он беспокоит меня.

— Он выступил против тебя?

— Вовсе нет. Аурель свято верит в наше дело… возможно, чересчур свято. Он ведет пропаганду на улицах города уже несколько недель. Я не имею ничего против — сам этим занимался, и как же еще донести до людей, что мы их ждем, — однако некоторые его слова наводят смуту, например, призыв убивать по судье за каждого лорнгельда, погибшего от рук Трибунала. Я пытался разубедить его, но Аурель считает меня слишком осторожным. Якобы если мы хотим одержать победу в войне, то не сможем избежать кровопролития. — Мэйзон покачал головой. — Он такой безрассудный! Чуть ли не кидает вызов Трибуналу: придите и арестуйте меня. Аурель уверен, что открывшаяся в нем магическая сила позволит ему оказать сопротивление и стать героем.

— На нем ни разу не испытывали корбаловый кристалл, верно? — спросила Атайя, подумав, что причиняемая камнем боль напрочь отбивает уверенность любого колдуна во всемогуществе.

Мэйзон нахмурился.