Мудрец. Сталкер. Разведчик

– Эх, – сказал он. – Не всё я приготовил, но тут уж ничего не поделаешь. Одежду гражданскую, правда, достал, а документы… По дороге добудем. Уходить будем в полночь. А пока давай-ка выпьем немного рому – за ветер добычи, за ветер удачи… Я с обеда заначил!

Ромом у нас называлось обычное столовое вино. Хоть и не очень обычное, всё-таки заведение было элитарным.

Да, не очень-то обычным оказалось вино…

Сильвер действительно растолкал меня среди ночи. Было темно, только дежурная лампочка чуть светила в коридоре. Потому что находились мы уже не в палате, и был я одет в какое-то чужое тряпьё. И всего меня колотило…

– Ну ты маньяк, юнга, – сказал Сильвер. – Теперь, поди, будешь говорить, что ничего не помнишь… Я за тебя отвечать не собираюсь. Я на мокрое не подписывался…

Глава пятая

Вагон электрички был старый, дребезжащий всеми составными частями. Даже двери в тамбуре были не на пневматике – можно сесть на приступочек и ножки свесить, наблюдая за проплывающим пейзажем. Электричка с такими вагонами в народе называлась почему-то «передача».

Но сейчас сидеть, свесив ножки, ни у кого желания не было. За стенами вагона стояла зима – не такая лютая, как в Зоне, но всё-таки. Нормальная среднерусская зима…

– Ты почему такой вагон выбрал? – донимал Майора Печкин. – Щель на щели. Другие люди едут как люди, а мы…

– А вдруг, – сказал Майор. – Он опять начнёт. Перевоплощаться. В этого. Как ты сказал. Чёрного Посланца. Тогда мы его. Выкинем из вагона. Без проблем. А потом. Сам понимаешь.

– Так ведь я могу… – сказал Печкин.

– Не можешь, – сказал Майор. – Побереги до последней крайности.

Черентай сидел напротив Печкина с Майором, дрожал от холода и шевельнуться лишний раз боялся: на нём был пояс шахида, а пульт с кнопкой – у Майора. На всякий случай. Бомба для бомбы. Правда, искусник Мыло замаскировал всё смертоносное хозяйство так, что выглядела сбруйка словно обыкновенный ортопедический бандаж из собачьей шерсти – для тепла.

А вот как раз тепла Паше Черентаю явно не хватало, хоть и подогревал его Майор время от времени из фляжечки. Держать этого типа в трезвости он опасался. Паша завистливо поглядывал на роскошную шапку журналиста.

– Не понимаю я твой план, – сказал Печкин. – Ну, приедем мы. Ну, выйдем. Что дальше? Снова положим Пашу в скверике и будем ждать «демона»? До весны?

– Может быть, – сказал майор. – Не исключаю. Главное – засветить его. Да и себя.

– А не засветим?

– Тогда план Бэ. Ведём клиента в ту самую дурку. Пытаемся сдать. Заявление от родственников есть. Накорябал.

– Не прохонже, – жалобно сказал Паша. – Там не простая дурка. Туда на зиму хорошо бы! Только платить, как в пятизвёздочном отеле…

– Главное – в дурку попасть, – сказал Майор. – Дальше по обстоятельствам.

– Авантюра, – сказал Печкин. – Без легенды, без подготовки, без… Без концепции, наконец!

– Не в книжке, – сказал Майор. – Это жизнь. Импровизировать надо. Писатель. Вот и придумывай. У тебя на то. Калган заточен.

Неважно заточен, подумал Печкин. Не складывается у меня легенда. Кто там чего помнит? Сколько лет прошло, а память нынче у людей оперативная. Долговременная мало у кого есть. А документы посмотреть нам никто не даст по-хорошему. Придётся по-плохому…

Тут хлопнула тамбурная дверь, и сквозь вагон промчалась стая трудных подростков – человек пять.

– Проверка, – сказал Майор. – Черентай. Помалкивай. Иначе сам знаешь. Нам терять. Нечего.

И действительно, вскоре в холодный вагон проследовали трое – контролёр (обычный, обычный!) и двое милицейских во главе с сержантом. Сержант был уже немолод – такому туфту не впаришь…

Ну, билеты-то у них были, и контролёр трижды щёлкнул своими щипчиками. Сержант жестом отослал его дальше и критически оглядел всех троих. Одеты хорошо; пьяны в меру; чего же это они в таком дискомфорте путешествуют?

Потом всмотрелся в Черентая…

– Все странствуешь? Опять за старое взялся? – сказал сержант. – Вы, граждане, проверьте-ка у себя деньги и документы. Заодно и мне покажите… В смысле документы…

Документы у них тоже были. И очень серьёзные – для сержантского уровня. А к солидным людям, при аппаратуре соответствующей, с такой фуфловой ксивотой лучше было не соваться…

А сержант откозырял, и напарник его то же самое.

– Сержант Милюков, рядовой Баумгарт… Ступай, рядовой, продолжай проверку, а я с товарищами из Москвы посоветуюсь…

– Слушаю вас, – сказал Майор, когда рядовой Баумгарт удалился.

– Товарищ полковник, я этого типа знаю. Его вся железнодорожная милиция знает. Он по вагонам работает, только засыпается всякий раз по пьяни. Жалкая личность. Перекати-поле…

– Ну и, – сказал Майор.

– Ну и вот… Докладываю… – неуверенно сказал сержант. – Чтобы вы… В курсе…

– Органы в курсе, – сказал Майор.

– У вас, я извиняюсь, что – следственный эксперимент?

– Если я, – сказал Майор. – Тебе скажу. Тогда мне придётся. Тебя убить. А потом напарник. Убьёт меня. А потом себя. Уровень секретности. Понял.

– Понял, – сказал сержант Милюков. – А Черентая?

Мысль о том, что презренный Черентай один останется наслаждаться своей никчёмной жизнью, глубоко потрясла сержанта Милюкова.