– Учитель! – говорит тот. – Я не имею достаточно средств, что бы кормить их всех.
– Мы сами будем содержать дом, – заявляют вдовы, – каждая из нас по одному месяцу в году.
– А в високосные годы кто же возьмет на себя издержки на лишний, тринадцатый месяц?
– Это я принимаю на себя, – заявляет Раби и, пожелав им счастливой жизни, отпускает их с миром.
Проходят три года, и Раби сообщают:
– Целый табор детей явился на поклон к тебе.
Выглянул Раби в окно и видит: двенадцать женщин и с ними детей целых три дюжины.
– Зачем, – спрашивает он, – явились вы ко мне?
– Чтобы ты дал нам на пропитание на тринадцатый месяц нынешнего високоса.
Раби ничего не оставалось, как исполнить их требование.
К Раби явилась однажды женщина и говорит:
– Учитель, дай мне на пропитание.
– Кто ты? – спрашивает Раби.
– Я дочь Ахера.
– Как! – воскликнул Раби. – Еще осталось потомство от него на земле? Не сказано ли о ему подобных: «Ни сына у него, ни внука в народе его»?
– Учитель! – продолжала дочь Ахера. – Вспомни великую его ученость и не вспоминай о поступках его.
В эту минуту пал огонь с неба и опалил кресло, на котором сидел Раби.
Видя это, воскликнул Раби со слезами на глазах:
– Если ради человека, посрамившего Тору, возможно подобное, то сколько же возможно чудесного ради тех, кто почитал и прославлял ее!
Парфянский вельможа Артабан послал в подарок Раби драгоценный жемчуг, рассчитывая, что Раби отдарит его чем-нибудь не менее ценным. Раби же послал ему мезузу.[76]
Посылает Артибан сказать Раби:
– Я послал тебе вещь, которой цены нет, а от тебя я получаю безделицу, стоящую какую-нибудь мелочь!
Отвечает Раби:
– Все мои и твои драгоценности ничего не стоят в сравнении с этой безделицей. Более того, ты послал мне вещь, которую мне приходится оберегать, а то, что я тебе послал, будет и наяву, и во сне тебя оберегать.
Илия-пророк часто посещал школу Раби. Однажды, в день новомесячия, он явился позже обыкновенного.
Спрашивает его Раби:
– Почему опоздал сегодня господин мой?
– Время прошло у меня, – отвечает Илия, – пока я поднял праотца Авраама из гробницы, дал ему совершить омовение и стать на молитву, после чего я вновь уложил его. То же самое с Исааком, затем с Иаковом.
– Отчего, – спрашивает Раби, – господину моему не поднимать праотцев одновременно?
– Из опасения, – отвечает Илия, – чтобы силою общей их молитвы не был бы Мессия преждевременно призван на землю.
(Бава-М., 85)
Прибыв однажды в Кессарию, Антонин послал пригласить к себе Раби. Проводить Раби пошли сын его р. Симеон и р. Хия Великий. По пути встретили они легион римских воинов – все на подбор красавцы на редкость и ростом до капителей колоннад.
– Полюбуйся, – говорит р. Симеон р. Хии, – до чего откормлены эти тельцы Исавовы!
Повел его р. Хия на базар и, указав на корзину с виноградом и финиками, обсыпанными роем мух, говорит:
– В моих глазах тот легион и этот мушиный рой имеют одинаковое значение.
Передал р. Симеон этот разговор отцу своему, Раби. Так, мол, сказал я и так ответил мне р. Хия.
– Удивляюсь р. Хии, – заметил на это Раби, – можно ли этим легионам придавать значение даже наравне с мухами: мухи, как-никак, а все же выполняют волю Божию.
Ежедневно Антонин посылал Раби мехи, наполненные золотым песком, сверху засыпанным пшеничным зерном, и посланному говорил:
– Отнеси эту пшеницу к Раби.
Говорит при встрече Раби Антонину:
– Напрасно ты посылаешь мне это золото, – у меня и своего достаточно.
– Нет, не напрасно, – отвечает Антонин, – пусть унаследуют это золото твои потомки, чтобы иметь из чего давать моим потомкам.
– Помолись за меня, – сказал однажды Антонин Раби.
– Да спасет тебя Господь от холода! – произнес Раби.
– Но стоит ли об этом молиться? – возразил Антонин. – Один теплый плащ – и холода как не бывало.
– Пусть же спасет тебя Господь от зноя!
– Вот это пожелание, – сказал Антонин, – имеет действительно большое значение. И дай Бог, чтобы молитва твоя услышана была. Ибо памятно мне сказанное вашим псалмопевцем: «Ничто не укрывается от зноя Его».
Пришел однажды Раби в один город поучать народ. Не нашлось в том городе достаточно обширного помещения, и Раби вышел с учениками в поле. Поле оказалось сплошь занятым свежескошенным хлебом – и Раби тут же принялся за работу и весь хлеб перевязал в снопы.
Раби спросил однажды престарелого р. Иошую бен Карха:
– Чему ты обязан своим столь необыкновенным долголетием?
– Да мне это долголетие мое давно надоело, – ответил р. Иошуа.
– Учитель! – продолжал Раби. – Это вопрос весьма серьезный, и я должен его уяснить себе.
Отвечает Р. Иошуа:
– Во всю жизнь мою взор мой не останавливался на облике человека злого и порочного.
Перед смертью р. Иошуи Раби пришел к нему за последним благословением.
Раби Иошуа произнес: