Мудрость психики. Глубинная психология в век нейронаук

Если рассматривать танцы с экономической точки зрения, то это действительно расходование энергии без получения прибыли. Тем не менее, люди в каждом обществе и во все времена с удовольствием танцуют. Почему? Они наслаждаются бесконечным усложнением танцевальных фигур, подтверждая тот факт, что постижение трудностей может приносить удовольствие. Оцените сложные па фламенко, запутанный ритм чечетки, изысканную чувственность танго, утонченную грацию менуэта, веселые и запутанные фигуры кадрили, изнуряющий пыл рок-н-ролла, стремительность польки. Каждый из этих стилей отражает ту или иную форму человеческих отношений, и их сложная форма приносит радость сама по себе, у нее нет другого предназначения. Это игра, а не работа. Форма существования, а не деятельности.

Человеческие отношения бывают сложными, и эта сложность может приносить радость. Наша душа обладает безграничной способностью танцевать с жизнью, и она наполняет этим танцем отношения. В наши дни вместо того, чтобы пойти на танцы, мы в одиночку тренируемся в спортзале, занимаясь на дорогостоящих механических тренажерах, и это подтверждает господство экономической модели. Упражнения кажутся менее легкомысленными, более эффективными и легче вписываются в наш рабочий график. Звучит, как пуританская догма. Тренировки в спортзале будут полезны, если перед нами стоит цель нарастить мускулы или создать фигуру, которая будет хорошо продаваться на рынке внешности. Но когда в отношения вносится схема «давай-работать-над-нашимиотношениями», это становится просто разновидностью упражнений, которые разрушают то, что мы пытаемся сохранить, – удовольствие. Чрезвычайно важно помнить, что отношения – это танец, а не набор проблем, которые необходимо проработать.

Всеобщее поклонение деньгам настолько свойственно нашей культуре, что нас постоянно подводят к убеждению, что если бы у нас было достаточно денег, то все бы уладилось и стало прекрасно. Многие вещи действительно можно значительно упростить с помощью денег, но интересно посмотреть, что происходит в психологическом плане, когда кто-то неожиданно получает много денег благодаря наследству или финансовому успеху. Волшебное ощущение переживается только в первые несколько месяцев, а затем быстро испаряется. Восторг от новоприобретенного богатства не возвращается; этот опыт переживается лишь однажды, как потеря девственности или вид своего имени на изданной книге. Почему? Чувство покоя, безопасности, радости от хороших вещей может продолжаться, но первичное волшебство исчезает. Душа, попавшаяся в экономическую модель, с удивлением обнаруживает, что по-прежнему голодна, и чувствует разочарование от того, что магия не настолько сильна, как казалось. Один клиент заметил:

Когда я был беден и несчастен, я знал, чего хочу – денег, еще больше денег, как можно больше денег! Теперь, когда я покорил эту высоту, мне кажется, что я потратил месяц, карабкаясь на пик Килиманджаро, чтобы обнаружить, что через пару часов созерцания этой великолепной панорамы мне стало скучно, и я задался вопросом: «Что это я тут делаю?»

Преобладающая в нашей культуре финансовая модель навязывает представление о деньгах как о единственном результате деятельности, как о магической силе, крепкой основе, на которой стоят и работа, и любовь. Финансовая составляющая, без сомнения, присутствует во всех отношениях, даже в самых романтических. Ранние феминистки были абсолютно правы, когда настаивали на необходимости финансовой независимости женщин. Деньги поддерживают развитие рыночных отношений и действительно являются важнейшей материальной базой. Тем не менее на вершине этой крепости находится другой уровень, хрупкий, эфемерный, хрустальный дом, созданный из снов, – место, где бабочка осмеливается бросить вызов денежному богу: «Отлично! Ты фундамент. Что я смогу построить на тебе?» Если перепутать жажду как можно больше иметь и жажду быть чем-то большим, то приобретение одного лишь материального богатства превращается в мираж. Экономическая модель может удовлетворить только экономические потребности и совершенно не может утолить онтологический голод.