Мудрость психопатов

Точка зрения Барри на разрешение конфликтов интересна, и она перекликается с отбывающим тюремный срок режиссером звукозаписи Филом Спектором. «Лучше иметь пистолет и не нуждаться в нем, — как-то заявил этот эксцентричный обладатель магнума, — чем нуждаться в нем, но не иметь» (хотя можно только ломать голову над тем, продолжает ли он в это верить сегодня). Более тонко эту позицию выразил Сунь Цзы, китайский военный стратег VI века до н. э.: «Подчинить себе врага без боя — это высшее умение». Умение, которое, как мы увидели на примере Джима и Базза, невозможно подделать, коренящееся в уверенности. Это не фальшивая уверенность, основанная на браваде. А настоящая уверенность, основанная на вере.

Вот что говорит Дин Петерсен, бывший спецназовец, ставший инструктором по боевым искусствам: «Иногда, если вы оказались во враждебном окружении, лучше всего вести себя так же, как ваш агрессивно настроенный потенциальный противник. И зайти дальше, чем он. Поднять ставки, если прибегнуть к аналогии с покером. Только тогда, когда вы приобретете психологический перевес, покажете, кто здесь главный, вы сможете разговаривать с ним свысока».

Что может лучше подтвердить ваш авторитет, чем убежденность ваших потенциальных противников, что они будут разбиты еще до того, как начнут бой?

Аргумент Барри предполагает далеко идущие последствия для естественного отбора, однако на основе не только безжалостности, но и других психопатических особенностей, таких как бесстрашие и внешнее очарование. В мире природы конфликт — это не просто средство для утверждения собственного доминирования. Во времена наших предков выживание, как сейчас в тюрьме, обходилось дорого. Хотя принадлежность к группе представляла собой существенную долю этой цены, общество выплачивало удивительно большие премии тем, кто был готов пойти на риск.

В наши дни сходную динамику можно увидеть у обезьян. Самцы шимпанзе (наши ближайшие родственники, с которыми у нас есть 96 % общей ДНК) конкурируют посредством «великодушия» — проявления незапрашиваемого (добровольного) альтруизма по отношению к подчиненным самцам. Подобное великодушие обычно бывает гастрономическим по своей природе: постоянная угроза заставляет обеспечивать своих воинов пищей, делиться собственноручно убитой добычей и конфисковать добычу у других, чтобы перераспределить ее.

Как указывает специалист по приматам Франс де Вааль, «вместо того чтобы заявлять о своем доминировании, отбирая пищу, они демонстрируют свое превосходство, раздавая ее».

Заслуживают внимания и те приматы, которые конкурируют посредством «общественного служения» или «лидерства», способствуя сотрудничеству внутри группы. Или, если вам угодно, посредством харизмы, дара убеждения и шарма. Доминирующие самцы шимпанзе, капуцинов и горилл конкурируют, вмешиваясь в споры самцов более низкого ранга. И вопреки ожиданиям это вмешательство далеко не всегда осуществляется в интересах семьи или друзей. Оно происходит, по наблюдениям де Вааля, «на основе наилучшего способа восстановления мира». Де Вааль продолжает: вместо того чтобы заниматься децентрализацией разрешения конфликтов, «группа ищет самого эффективного арбитра в своей среде, а затем взваливает на него эту ношу и предоставляет широкие полномочия для обеспечения мира и спокойствия».

Безжалостность. Бесстрашие. Дар убеждения. Очарование. Смертельная комбинация — но иногда только она может спасти жизнь. Как могло случиться, что сегодняшние убийцы унаследовали доблесть вчерашних миротворцев? Это не выходит за рамки возможного — хотя насилие старо как мир.

Первые психопаты

В 1979 году в отдаленном местечке неподалеку от деревни Сен-Сесар на юго-западе Франции Кристоф Цолликофер из Цюрихского университета и группа французских и итальянских исследователей сделали интригующее открытие. Они обнаружили остатки скелета, пролежавшие в антропологической коме 36 тысяч лет — со времен так называемого «переходного периода», когда на смену первым европейцам со скошенными нижними челюстями и выпирающими надбровными валиками пришли обитатели Африки, анатомически напоминающие современных людей. Эти остатки принадлежали неандертальцу. Но у черепа была некая странность. На нем был рубец. Этот рубец представлял собой фрагмент кости длиной примерно 4 см и располагался прямо на макушке. На раскопках, естественно, часто встречали черепа с повреждениями. Честно говоря, этого и следовало ожидать. Но у найденного черепа была одна особенность. Он имел признаки предумышленного преступления, которые нельзя было списать на атрофию вследствие геофизических факторов и тяготы жизни в те далекие времена наших предков. Это не было обычной историей несчастного случая; это была травма, вызванная насильственными действиями. Или, если говорить более точно, следствием рубящего удара, нанесенного каким-то орудием с острым лезвием.