Мудрость в притчах

Также, выступая на маджлисах перед самыми широкими народными массами, шейхи активно использовали притчи, сказки и народные анекдоты. Эти беседы увлекали слушателей, вместе с тем, шейхи подводили под притчу нужную им теоретическую базу, толковали ее применительно к основной теме своей проповеди и добивались того, что именно нужное им толкование становилось основным для самого широкого круга. Таким образом начала зарождаться суфийская литература, которая, в конечном итоге, восходит к маджлису. Считается, что мистический эффект изученных в правильной последовательности историй Ходжи Насреддина, авторами которых являются суфии, столь велик, что его достаточно для подготовки изучающего к достижению озарения.

Суфизм имеет восточный оттенок, так как он очень долгое время существовал в рамках ислама. Однако, как утверждает Идрис Шах, в настоящее время суфизм уже нельзя назвать чисто восточной системой. Он оказал глубокое влияние не только на восточную, но и на западную цивилизации. Суфийская деятельность осуществляется в различных обществах и в любое время, и это одна из его тайн. Суфии не нуждаются в мечетях, арабском языке, литаниях или философских книгах. Настоящего суфия можно встретить и на Западе, и на Востоке, он может быть генералом или крестьянином, торговцем или адвокатом, школьным учителем или домашней хозяйкой [32] .

С точки зрения современных сторонников суфизма, сам вопрос «Где и когда зародился суфийский образ мышления?» уже не имеет реального смысла. Место суфизма внутри человечества. Точно так же, как место коврика в вашей гостиной – на полу вашего дома, а не в Турции или Монголии, где он, возможно, был соткан.

Суфизм – это способ мышления, а соответственно, и жизни. Современные последователи суфизма считают его внутренним учением, скрытым в любой религии, а поскольку его основа уже заложена в уме каждого человека, то суфийское развитие может продолжиться в любых условиях. И хотя число суфиев во всем мире исчисляется миллионами, глубинная суть суфизма остается таинственной и загадочной. Английский академический принцип гласит, что рыба – не самый лучший учитель по ихтиологии. Наверное, поэтому наиболее авторитетные современные книги и статьи о суфизме были написаны европейскими и американскими университетскими профессорами, которые никогда не погружались в глубины суфийской мысли и не поднимались до вершин суфийского экстаза и которые даже не разбираются в персо-арабской поэтической игре слов [33] .

Нельзя рассчитывать на достижение понимания чего-либо нового, опираясь на имеющиеся знания и придерживаясь только определенного способа понимания. Человеческий ум склонен к обобщениям, основанным на далеко не полных данных. Одна суфийская притча освещает один из аспектов этого вопроса и показывает трудности, с которыми может столкнуться исследователь, пытающийся изучать суфизм с помощью ограниченных методов познания.

Слон, принадлежавший группе бродячих артистов, оказался неподалеку от города, где никогда раньше слона не видели. Услышав о таком чуде, четверо любопытных горожан решили добиться разрешения посмотреть на слона раньше других. Но поскольку в стойле, где содержали слона, не было света, изучение диковинного животного должно было происходить в темноте.

Дотронувшись до хобота, один из них решил, что это создание напоминает шланг. Второй ощупал ухо и пришел к выводу, что слон похож на опахало. Третьему попалась под руку нога, которую он мог сравнить только с живой колонной. Четвертый, положив ему руку на спину, был уверен, что слон напоминает собой трон.

Никто из них не мог составить полной картины, исходя из того, что он сумел познать. Каждый ссылался на свой опыт, употребляя при этом названия уже знакомых ему вещей. И каждый был уверен, что прав именно он, но никто из остальных горожан не мог понять, что же случилось и что в действительности произошло с исследователями.

Попытка постичь суть суфизма по энциклопедии и отдельным статьям схожа с ощупыванием слона в темноте. Истинная, глубинная сущность суфизма не подлежит трансляции и открытому распространению. Сокровенные знания и опыт суфийской практики традиционно передавались только при «личной встрече» с Учителем. При этом сам ученик не мог быть посвящен в то, что ему предстоит постичь, пока сам не постигал этого. Поэтому даже суфий может знать о сущности суфизма лишь то, что соответствует пройденному им Пути. Но и он мало что сможет поведать непосвященным, так как многое в этом учении не поддается описанию. Представьте, например, что слепой от рождения человек спрашивает о том, что представляет собой зеленый цвет. Мы знаем, что означает зеленый цвет. Но как это объяснить слепому? Об этом Моулави Руми сказал: «Следы ног ведут по берегу к океану. Далее они исчезают в океане, и не остается и следа». Мы не знаем, что там, а те, кто узнал, не смогут нам объяснить. И хотя суфийские притчи являются многократно преломленным отражением этого учения, они помогают «прикоснуться» к таинствам суфийского мышления [34] .