Мудрость веков

XIX век, время становления буржуазных отношений, стандартизации общества, мало подходил для явления героев и их почитания. Это был век, «отрицающий, так сказать, — писал Т.Карлейль, — самое существование великих людей, отрицающий самую желательность их» [625]. И еще: «Если сами мы холопы, для нас не может быть героев» [626]. Пришедший ему на смену XX век, время социальных взрывов и катастроф, в значительной мере усложнил проблемы героического начала, обострил его диалектику, вынес на поверхность того, кто называется антигероем. Последний сформировался в ситуации, когда развитие техники и конвейерного производства привело к господству материи и сузило до предела пространство духа.

С этой точки зрения наиболее интересна для размышлений и исследований история России только что прошедших восьмидесяти лет. Именно в ее пространстве чаще, чем в какой-либо иной стране, звучало слово «герой». Именно здесь в последние девять лет как бы неожиданно, но устойчиво сформировалось явление антигероя.

Революция 1917 года среди своих разрушений, пламени и крови создала пьедестал для героев. Слова «герои революции», «герои гражданской войны» звучали чаще иных. На пьедестале оказались самые разные люди — и подлинные герои, и те, которые, подделываясь под героев, всяческими ухищрениями добивались официального признания. Революция давала место и тем и другим. В хаосе разрушения и крушений прежних устоев жизни нередко случалось так, что недостойный присваивал лавры подлинного героя. Трагедия и фарс, истинный героизм и предательство шли рядом. Но, несмотря на все это, революция высоко держала знамя Героя, иногда, в силу сложившихся обстоятельств, трактуя его по-своему. Эти же исторические обстоятельства формировали и облик самого героя, воинственность которого, жестокость и непреклонность ценились выше других качеств. В то же время подлинные герои революции обладали способностью к самопожертвованию и нередко забывали о себе во имя Общего дела, как они его понимали.

«В том, что человек так или иначе поклоняется героям, — пишет Т.Карлейль, — что мы, все мы, почитаем и обязательно будем почитать великих людей, я вижу живую скалу среди возможных крушений, единственную устойчивую точку в современной революционной истории, которая иначе представлялась бы бездонной или безбрежной» [627]. Иными словами, в самом явлении героизма, даже революционного, заложено то созидательное начало, которое противостоит всем разрушениям и хаосу. Это начало есть тот фундамент, опираясь на который начинают действовать творческие силы Нового мира. С этой точки зрения фигура вождя революции В.И.Ленина обретает значение мирового масштаба. Когда в «Общине», в одной из книг Живой Этики, Учителя дают справедливо высокую оценку его личности, они имеют в виду в первую очередь то героическое, что неизменно в нем присутствовало. И как бы ни оценивали его современники, а эти оценки имеют широкий диапазон, от плюса до минуса, от обожествления до разрушения его памятников, незыблемым остается одно — его важная роль в коренном преобразовании мира.

Оценивая деятельность руководителей Французской революции, Т.Карлейль отмечает: «Но когда самый путь оказывается неровен, когда он исполнен борьбы, затруднений и опасностей, то духовный полководец, ведущий народ по такому пути, приобретает преимущественный перед всеми другими интерес для пользующихся плодами его руководства. Это — воинствующий и ратоборствующий пастырь, он ведет свой народ не к мирному и честному труду, как в эпохи спокойной жизни, а к честной и отважной борьбе, как это бывает во времена всеобщего насилия и разъединения, что представляет более опасное и достойное служение, безразлично, будет ли оно в то же время более возвышенным или нет» [628]. Этот короткий фрагмент, написанный крупным философом XIX века, глубоко и точно объясняет трагедию и назначение человека, подобного Ленину. Определение — будет ли служение такой личности «более возвышенным или нет» — увязано с той исторической ситуацией, в которой эта великая личность действует и творит. То земное пространство, в котором она находится, неизбежно накладывает на нее свой отпечаток. Такой личности бывают свойственны ошибки, и поступки ее бывают не столь возвышенными, как хотелось бы.

Но, как бы то ни было, то героическое начало, которое присутствовало в вожде Русской революции, было в нем главным и определяющим. Оно как бы сконцентрировало в себе качества многих народных героев, их стремления и надежды. Ленин умер, не доведя до конца той созидательной работы, которую он складывал в самых неблагоприятных для себя условиях.