Мудрость веков

Мессианское сознание, драгоценный кристалл русского духа, было тем магнитом, на котором эволюция стала создавать энергетику нового планетарного мышления XX века. Именно в ней, в этой энергетике был заложен тот импульс, который привел к кардинальным сдвигам в сознании человека.

В XX веке в поле русской истории и культуры началась Духовная революция. Ее предвестником было явление в XIX веке русской литературы и искусства. Их расцвет был подобен яркой звезде, взошедшей на небе мировой культуры.

Русская литература этого периода была во многом пророческой. Она несла в своих образах и словах правду о судьбе России, ее грядущей истории, движениях национального духа ее народа. Пушкин и Лермонтов, Достоевский и Лев Толстой, Островский и Чехов, Лесков и Тургенев, Гончаров и Некрасов — блестящая плеяда писателей мирового значения. Они ввели в культурный оборот страны новые понятия, новые этические и эстетические меры. «Красота спасет мир», — скажет Достоевский. И как бы в ответ на это последуют удивительные живописные плотна великих русских художников Репина и Сурикова, Поленова и Левитана, Иванова и Врубеля, Верещагина и Шишкина и, наконец, совсем еще молодого Рериха. Такие понятия, как Красота, Любовь и Свет, вошли в духовный обиход России через искусство, в самом широком смысле этого слова. «Только искусство выводит нас, — утверждал один из известных писателей России Всеволод Иванов, — из замкнутого круга нашего существования, только оно дает нам крылья, отрывает нас от силы этого земного притяжения, а также и от границ пространственно-временных, показывая бескрайние, невыразимые словами перспективы.

Россия первая из всего мира осознала это объединительное значение искусства. Все взлеты, все падения своей изумительной судьбы, все ее чаяния, предчувствия ее души, ее пророческие вдохновения черпала она из искусства»[665]. Искусство в российском энергетическом пространстве становится средством или методом познания окружающей действительности. Его красота, его нездешняя глубина преображали внутренний мир человека так же, как это могут делать философские или научные идеи.

Начало XX века было озарено огнем первой мировой войны, который заполыхал на фоне уже начинавшейся Духовной революции. Взаимодействие этих двух энергетических систем сообщило духовный импульс одной и привело к бесславному разрушительному концу другую. Первый результат был замечен немногими, второй — коснулся миллионов, ввергнув их в страдания, нищету и кровь. «С 1914 года, — писал Н.К.Рерих, — человечество пришло в космическое беспокойство <…> Все поднялось. Все поехало»[666]. Ощущая это «космическое беспокойство», Рерих понимал, что судьбы народов приведены в движение таинственными энергетическими изменениями, произошедшими в самом Космосе. «Космическое беспокойство» предвещало не только войну, но и качественные эволюционные изменения. Художник тогда написал несколько пророческих полотен, сюжеты которых получили реальное истолкование позже. Мысли Рериха звучали в унисон с размышлениями крупнейшего русского философа Н.А.Бердяева, представлявшего целую плеяду русских философов Серебряного века, в которую входили такие выдающиеся мыслители, как П.А.Флоренский, С.Н.Булгаков, И.А.Ильин, В.С.Соловьев и другие. Мысль этих философов как бы возникла из лона русской литературы и искусства XIX века и синтезировала в себе все то, что внесли последние в духовное поле России.

Работы этих философов были самобытны, в них отсутствовало традиционное подражание западным школам. В центр своих исследований они выдвинули человека, особенности его духа, эволюционную его судьбу и роль Высшего во всем этом. Старое мышление, старые подходы уже не могли ответить на многие вопросы, которые ставили перед Россией и миром события космического масштаба. Философы Серебряного века ощущали это со всей остротой, над ними уже неслись космические ветры Духовной революции. Русские мыслители понимали необходимость «перейти в иное идейное измерение»[667]. Это «идейное измерение» было связано с иным подходом к проблемам духа, материи, Космоса.

«Углубленное сознание, — писал Н.А.Бердяев, — должно прийти к идее космической общественности, т. е. общественности размыкающейся и вступающей в единение с мировым целым, с мировыми энергиями»[668].