Мудрость веков

Корни эти уходили к создателям «Упанишад», к лесным общинам проповедников-шраманов и были плотно переплетены с зарождением и развитием буддийской философии. Однако все это, как бы лежащее на поверхности, составляло лишь надводную вершину грандиозного духовного айсберга, большая часть которого уходила в многовековые слои океана культурно-исторической эволюции человечества. Там, в этих глубинах, продолжалась таинственная жизнь древней мысли, которая временами давала о себе знать именами легендарных мудрецов, их озарениями и пророчествами.

Многолетнее сотрудничество Николая Константиновича и Елены Ивановны Рерих с Учителями привело к созданию многотомного труда, сначала называвшегося Живой Этикой, а затем — Агни Йогой. Первые тома Живой Этики были опубликованы в 20-е годы XX века. И, как ни странно, всей своей философско-этической направленностью оказались связанными с духовными процессами и важнейшими проблемами этого века. Известно, что в начале XX века произошли крупные социально-экономические сдвиги, и вместе с этим начались изменения в научном и философском мышлении. «Может быть, переживаемый поворот научного мышления, — писал по этому поводу В.И.Вернадский, — более подобен древнему кризису духовной жизни, тому, который имел место две с половиной тысячи лет назад, в VI и ближайших столетиях до н. э., когда создавалась великая эллинская наука, расцвела техника и впервые приняла знакомые и близкие нам формы в средиземноморском культурном центре философская мысль, а в религиозных исканиях, в мистериях, творилась глубочайшая интуиция, искание смысла бытия»[84]. Вернадский более, чем кто-либо другой из ученых, почувствовал приближение чего-то качественно нового в духовно-культурной сфере Планеты. Потом он назовет этот этап ноосферой.

Научный «взрыв» 20-х годов сформировал новую методологическую вселенную, в основе которой лежал целостный подход к явлениям природы и человеческого общества. Забытые мысли древних мудрецов о тесном взаимодействии человека, Планеты и Космоса, о фундаментальном единстве микро- и макрокосмоса вдруг нашли неожиданные подтверждения в последних научных открытиях и заставили экспериментальную науку Запада обратить свое внимание на умозрительную философию Востока. Тогда же и начался процесс взаимного обогащения, суть которого состояла в одухотворении экспериментальной науки Запада и «онаучивании» духовных достижений Востока. Этот синтетический процесс являлся одной из важнейших черт духовной революции XX века. Ее движение будило в наиболее чутких людях ощущение надвигающихся изменений и приближения переломного момента в эволюции человечества. Предчувствия эти нашли свое отражение и в научных работах Запада и в пророчествах Востока. К.Э.Циолковский писал о наступлении космической эры, В.И.Вернадский и Тейяр де Шарден складывали понятие ноосферы Планеты, или сферы Разума. Пророки Востока говорили о приходе светлой эры Майтрейи, о замене Кали Юги (Века Зла) Сатья Югой (Веком Справедливости). Книги Живой Этики, как бы соединяя в себе оба этих потока, свидетельствовали о наступлении нового витка в спирали культурно-исторической эволюции человека. Они обращали внимание на необходимость сознательного подхода к грядущим изменениям и выдвигали на первый план этические проблемы как важнейшее условие в дальнейшем развитии человеческого сознания. Знания, содержащиеся в Живой Этике, шли в одном русле с движением науки, но в то же время в какой-то степени и опережали ее. Ее авторы шире, чем в науке, толковали такие понятия, как материя и энергия. Они писали о Великих законах Космоса, соотнося их со всеми уровнями человеческого бытия. Определяя суть предстоящего эволюционного витка, они отмечали три дара эволюции: «первый — психическая энергия, второй — движение женщин, третий — кооперация»[85]. Основная эволюционная тенденция состоит в Объединении, а социальное устройство будущего человечества будет общинным, или коммунистическим, утверждали они.

Книга «Община» была одной из первых в серии Живой Этики. Опубликованная сначала в Монголии в 1927 году, она затем была издана в 1935 году в Риге[86]. Между латвийской и монгольской редакциями «Общины» существовали некоторые различия. Монгольская, рассчитанная с самого начала на советского читателя, более подробно писала о революционных изменениях в России и содержала ряд интереснейших мыслей о В.И.Ленине. Латвийская имела дело уже с иным читателем, и поэтому в нее были внесены соответствующие коррективы, исключающие вышеупомянутые моменты, но в то же время ряд важных мыслей и положений нашел в ней более подробное освещение.