Мудрость веков

Использовать предоставленные возможности не так легко. Наследие тоталитаризма еще живо в душах и умах людей, еще продолжают действовать структуры, сложившиеся при тоталитарной системе, еще живы ее уродливые порождения. В одной из статей о А.Ф.Лосеве, удивительном философе и истинном духовном Учителе, сказано: «Что самое страшное для молодой интеллигенции? Не иметь Учителя. Большая беда для нашей молодой интеллигенции, что она не знает Учителей, не видит и не слышит их, и не понимает высокого значения, смысла духовной связи между учеником и Учителем. А не имевший Учителя не будет иметь и учеников — таков закон. Вот почему многие представители нашей интеллигенции в лучшем случае лишь хранители, а не носители духовной культуры. И этим можно объяснить пассивность интеллигенции в продолжении исканий духа, развития свободной мысли, выдвижении новых идей, открытий русского духа, глубинных проявлений „загадочной русской духовности“, чего от нас вправе ожидать образованный мир»[307].

Незнание Учителя, незнание ученичества приводит к тому, что даже там, где начинаются какие-то духовные искания, возникает уродливый синдром собственного «учительства». Эта особенность сейчас свойственна молодому рериховскому движению. Такие новоявленные «учителя» столь же невежественны, как и те, которые гордились своим пролетарским происхождением, и так же, как и последние, стремясь возвести себя на «высокую» ступень иллюзорной иерархической лестницы, забывают о том, что Учитель — это прежде всего вечный ученик. Когда Учитель перестает быть учеником, он перестает быть Учителем.

Альманах «Утренняя звезда». М.: МЦР, 1993. № 1.

8 ВЕСТЬ КРАСОТЫ

Можно только определенно сказать, что моя любовь к природе, к искусству, изучение философии и внутреннее устремление к духовному миру давали мне самое большое вдохновение, являлись путеводными звездами и создали самые бесценные сокровища моей жизни.

С.Н.Рерих. Источники моего вдохновения

Помню напоенную пряными ароматами ночь Индии, яркие звезды, запутавшиеся в странно изогнутых ветвях, казалось, нездешних деревьев, высокую, прямую фигуру с царственно поднятой седой головой и старого искусствоведа, стоявшего на ступеньках и объяснявшего что-то седоглавому. Тот же слушал как-то рассеянно и невнимательно и искал глазами кого-то там, в ночной темноте. Потом эти глаза вдруг остановились на мне.

— Входите, я вас ждал, — неожиданно сказал он мне, сходя со ступенек крыльца.

И я вошла. Вошла в тот удивительный волшебный мир, где продолжал царить дух тех двух Великих, давших жизнь стоящему передо мной. Вошла, чтобы больше никогда из него не уйти. Так состоялась в 1968 г. моя первая встреча со Святославом Николаевичем Рерихом, младшим сыном Елены Ивановны и Николая Константиновича Рерихов, художником и мудрецом. Потом были и другие встречи, и каждая из них наполняла мою жизнь каким-то новым и неожиданным смыслом. Мы беседовали с ним часами в его мастерской, где на мольберте стояла очередная незаконченная картина, стены были увешаны тибетскими танками и индийскими средневековыми миниатюрами, а на книжных полках стояли старинные бронзовые фигурки редкой красоты.

И вот теперь, когда передо мной лежит сборник работ Святослава Николаевича, я понимаю, что не смогу писать только об этих статьях и выступлениях. Мне очень трудно оторвать все это от того человека, которого я знала, любила и которому многим обязана. Сборник назван: «Стремиться к Прекрасному» (М.: МЦР, 1993). Пожалуй, нет иной такой фразы, которая бы играла в жизни и мыслях Святослава Николаевича такую же роль, как эта. Для него слова «Будем стремиться к прекрасному» были как бы фразой-заклинанием. Особенно часто она звучала в его устах в конце 1989 г., когда он приехал в нашу страну в связи с организацией Советского Фонда Рерихов. Он подписывал ею свои фотографии, говорил ее почти во всех интервью, которые он давал газетам и журналам, произносил ее с экрана телевизора. Для него она была наполнена глубочайшим смыслом.

Мы можем условно разделить работы сборника на две неравные части: прекрасно сделанные художественные эссе, свидетельствующие о незаурядном литературном таланте автора, и «наговоренные» тексты его выступлений перед различной аудиторией и по радио. В последних присутствует его живой голос, который полностью компенсирует шероховатости стиля, неизбежные в данном случае. И те и другие представляют огромную ценность и для характеристики самого автора, и для оценки рериховского наследия.