Общая дискуссия была посвящена оптимизации личностных склонностей и отношению к типичным слабостям человеческого характера, которые имеются у каждого из нас. При рассмотрении вопросов о широком распространении методов обучения медитации и методов осуществления медитации важно понимать, что существуют обстоятельства, в которых созерцательная практика, в частности практика активного ухода от реальности, может оказаться неразумной и потенциально вредной без надлежащей психологической поддержки. Это особенно важно, когда индивиды переживают насилие или получают другие психические травмы, когда врачи-психопатологи ставят индивидам диагноз «проблемное диссоциативное состояние» или когда индивиды демонстрируют другие нарушения мозговой деятельности. Хотя медитация не является адекватной заменой надлежащему психологическому или психиатрическому лечению, она может стать важным его дополнением. Развитие самоосознания, базовой человеческой способности, имеет фундаментальное значение для многих форм психотерапии. Осознанность (памятование) облегчает достижение рецептивной, не основанной на суждениях осведомленности, спонтанного инсайта и чувствительности к малейшим изменениям разума и эмоций. Она раскрывает для человека пространство и время, чтобы он мог усвоить для себя реальность текущего момента и понять, как этот момент связан с другими мыслями (и воспоминаниями), а также увидеть его возможные намерения в процессе их возникновения (до совершения действия). Осознанность дополняет сферы психологической готовности, эмоционального разума и психоаналитической ментализации, в то время как практики медитации дополняют области, которые развивают здоровую психологическую функцию и, в этом контексте, могут найти естественное применение в позитивной психологии.
(Клиффорд Сейрон работает научным сотрудником Центра разума и мозга при Калифорнийском университете в Дэвисе. Марк Шварц является практикующим психиатром.)
Далай-лама
Экман
: Я уверен, что это очень важные различия, к которым вы привлекли наше внимание. Первый вопрос заключается в том, можем ли мы знать об импульсе, направленном на приведение нас в состояние гнева, и не реагировать на него, чтобы не впадать в гневное состояние. Второй вопрос, обозначенный вами, состоит в том. что если мы не можем распознать импульс, если мы впали в гнев, то нам легче будет сдержать наносящие вред действия, чем наносящие вред слова, потому что мы можем быстрее говорить, чем действовать. Осознанность не всегда позволяет перехватить такие нежелательные слова до того, как они будут произнесены.