Мудрость змеи: Первобытный человек, Луна и Солнце

Рукопись была решительно отодвинута к дальнему углу стола, и началась безжалостная проверка идеи. В последующие дни А. Маршак, сдерживая волнение, производил всевозможные выкладки и расчеты, рылся на полках Публичной библиотеки Нью-Йорка, пытаясь убедить себя, что ошибается. Время между тем мчалось, как скоростной монорельсовый экспресс на магнитной подушке, и его стала не на шутку пугать перспектива, что погоня за призрачной идеей загубит книгу. Но ничего он поделать с собой не мог — при проверке одно цеплялось за другое, нужно было выходить на специальную литературу по археологии палеолита и по астрономии. Пришлось погружаться в бездонный мир специальных знаний. Пять недель, днем и ночью, А. Маршак пытался, доведя себя до изнурительной бессонницы, выбраться из этих дебрей. Однако убедить себя в своей собственной неправоте ему не удалось. Завершение книги, конечно, затянулось, но зато в конце года издателю был послан новый вариант рукописи, который он едва ли думал получить даже в сказочном сне. Текст, видно, изумил, если уже через неделю А. Маршак получил такой ответ: «Я только что кончил чтение Вашего сочинения. Должен сказать, что я потрясен. Это великолепное создание воображения, и оно, признаться, производит впечатление. Несомненно, такой труд едва ли можно переоценить». А далее следовало замечание, что он «не убедился в справедливости выводов» уважаемого автора. А. Маршак, однако, так и остался в неведении, что потрясло издателя — то ли его необузданное воображение, то ли само «создание ума и рук», то есть рукопись. Наверное, и то, и другое.

В том, что издательство при оценке его труда прибегло к помощи специалистов-археологов, А. Маршак смог удостовериться через неделю, когда оказался в кабинете главы фирмы:

— Вы представили нам выдающуюся рукопись, — наигранно радушно начал он. И помедлив, спросил: — Но признайтесь, если бы Вы были на моем месте, то решились бы ее опубликовать?

А. Маршаку ее оставалось ничего другого, как без обиняков высказать то, о чем думал и он сам:

— Нет! Книга не готова к публикации. Она требует долгого поиска и дополнительных исследований. Мысли, изложенные в ней, еще не известны специалистам по археологии и астрономии. До публикации необходима их оценка и критика. Это потребует времени и средств, и потому если бы я был издателем, то заколебался бы.

Глава фирмы согласно кивнул, а потом добавил, что он ведь всего-навсего небогатый издатель. На том все и кончилось, а рукопись все же удалось вскорости устроить в издательство Мак Гроу-Хилл. Ее приняли, выслушав откровенное признание, что написанное требует существенной проверки и доработки. Владелец фирмы и редактор согласились подождать и даже (о, радость!) субсидировать отчасти предстоящую работу. Она продолжалась в прежнем лихорадочном темпе до лета 1964 года…

— Профессор Мовиус? С Вами говорит Александр Маршак из Нью-Йорка. Я один из авторов книги, которая готовится к печати по заказу Агентства по аэронавтике и исследованию космического пространства США в главного учреждения этого Агентства — Института космических исследований Колумбийского университета. Издание это призвано объяснить широкой публике итоги международного геофизического года [9].

— Но чем я могу быть полезен? — ответствовала трубка голосом суровым и несколько удивленным, с нотами едва скрытого неудовольствия. Слышимость была превосходной, хотя между собеседниками пролегали тысячекилометровые просторы Атлантического океана. Вот он, один из впечатляющих результатов достижений цивилизации: собеседник Маршака находился у телефона не в Новом, а в Старом Свете, в деревушке Лез Эйзи-де-Тейяк провинции Дордонь юга Центральной Франции. — Я не имею отношения ни к космосу, ни к полетам за пределы Земли, — продолжал после нескольких секунд молчания Мовиус. — Что касается геофизического года, то мой интерес к Солнцу, как и знания его, не выходят, поверьте, за рамки обыденного.

— Мне рекомендовал позвонить вам как наиболее сведущему в древнекаменном веке Западной Европы американскому археологу профессор астрофизической обсерватории Гарвардского университета Джеральд Хокинс, — поторопился объясниться Маршак. Он, естественно, знал, что Мовиус не занимается изучением космоса, а работает сотрудником Гарвардского археологического и этнографического музея Пибоди. Известно ему было и то, что во Франции профессор оказался потому, что в течение вот уже шести лет вел в долине реки Везер раскопки пещеры Пато. — Речь идет вот о чем: мне кажется, что я понял и расшифровал одну из записей древнекаменного века.

За этими словами последовала длительная и оттого, кажется, настороженная пауза, заполненная лишь монотонными электронными шорохами. Маршак ждал отклика, но молчание явно затягивалось. Оно стало, наконец, тягостным, отчего создавалось впечатление, что в Лез Эйзи просто положили трубку, не желая продолжать бессмысленный разговор. Но вот из Франции в Нью-Йорк донеслось сухое и категоричное:

— В древнекаменном веке нет записей.