Мудрость змеи: Первобытный человек, Луна и Солнце

2. Боковые подвески ожерелья, а также прочие «украшения» воплощали в антропо- и зооантропоморфных образах небесные светила. Принципиальная возможность рождения их в физиологически прямом смысле именно таким существом, как Magna Mater, может быть без труда подтверждена соответствующей подборкой сюжетов из мировой мифологии. Но поскольку доказательная сила такого методического приема слаба, обратимся к иным, астрономического плана аргументам, которые, кстати, позволят попутно выявить подоплеку формирования подобных мифов. Намек именно на космическое по характеру рождение Magna Mater человеческого дитя просматривается уже в том, что появление его на свет в образе подвески 10 совпадает с первым серпом народившегося месяца.

Поскольку со змеевидно-волнистыми знаками пластины совпадают временные границы лунного года, в со сквозным отверстием скульптуры летящего лебедя — солнечного (тропического) года, то допустимо предположить, что эти подвески, тоже, по-своему, рожденные Magna Mater, воплощали (причем, разумеется, опять-таки в образах конкретных животных) не только умирание старых и появление на свет новых лет, но и то, что в наиболее зримой и яркой форме символизировало годы. Если ночное светило символизировалось змеиным гнездом или свернувшейся в спираль крупной змеей, что было запечатлено в виде вытянуто-овальной пластины с выгравированными на ее поверхности 18 змейками-детенышами, то Солнце, судя по всему, виделось человеком эпохи палеолита Сибири в облике стремительно мчащегося по небесному своду лебедя.

Что касается куколкообразных подвесок ожерелья, то закономерно предположить, что они могли одновременно символизировать также некие небесные объекты. Наиболее подходящие из них для такого случая — Земля и те пять планет, которые наблюдаются без помощи оптических инструментов. Их по яркости свечения и быстроте движения можно подразделить, если ограничиться признаками, выявление которых определяется визуальными наблюдениями, на две группы: планеты так называемой земной группы — Меркурий и Венера, и дальние планеты, с большим, в несколько лет, периодом обращения — Марс, Юпитер, Сатурн.

Быть может, именно это обстоятельство следует принимать в расчет при решении вопроса о том, почему, помимо естественного стремления к симметрии, кукол-кообразные подвески размещаются вокруг кулона, по три с каждой стороны. Поскольку символизировать антропоморфные образы могли не более четырех подвесок, а остальные должны быть связаны с образами животных, то не исключено, что в последующем это обстоятельство станет ключом к разгадке антропо- или зооморфных ликов небесных светил.

Завершая тему рождения Magna Mater, воплощенной в скульптуре беременной женщины, астральных объектов, в том числе, надо полагать, планет, нельзя не признать: доказательство того, что палеолитический охотник Сибири обращал внимание на «блуждающие звезды» и учитывал их в реконструкциях общей картины устройства мира, не выглядит вполне убедительно. Вместе с тем сказанное не означает, что доводы в таком принципиально важном вопросе можно даже на предварительной стадии исследования ожерелья с подвесками ограничить кругом правдоподобных догадок и логически приемлемых умозаключений. О планетах здесь говорится прежде всего потому, что ожерелье дает на то право достаточно определенным намеком, в первую очередь связанным со знаковой записью, а следовательно, проверяемым в свете методов точных наук.