Муха

– Здесь? – спросил Николай, заметив примятую картофельную ботву.

Иван кивнул.

– Будто корова потоптала, – кум огляделся и присвистнул. – Ну, ничего себе!

– Да уж вот так.

– Я одного не пойму, – сказал кум, – что она такого нашла у тебя на огороде, что только сюда и летает?

Иван пожал плечами:

– Да кто ж ее знает.

– Утром заявляется?

– На зорьке. Каждый день, как по часам. Я теперь с Натальей хожу корову доить. Одна боится.

– Еще бы. А с кабанчиком-то как вышло?

Данилыч поморщился. Не любил он вспоминать про кабанчика.

…Тогда муха впервые прилетела днем, а не утром, как обычно. Они с женой были в доме, ребятишки играли где-то во дворе. Иван ковырял отверткой замолчавший радиоприемник, Наталья лепила пирожки.

Он слышал, как зашелся лаем Жиган, но не обратил внимания – на Жигана порой находило.

Потом старший, Борька, ворвался в дом и прямо от порога с восторгом выпалил:

– Пап, там муха!

Впервые в жизни Иван увидел, как стремительно может побледнеть человек. Краска сошла с лица жены, в одно мгновение оно сделалось белым, как стена.

И в это время завизжал поросенок.

Они рванулись к двери. Данилыч на ходу крикнул сыну:

– Оставайся дома!

Упрямый Борька метнулся было за ними, но Иван рявкнул:

– Сиди! Выпорю!

Во дворе Данилыч услышал знакомое пронзительное гудение. Муха зависла над загоном, где метался обезумевший от страха кабанчик. Жиган, задыхаясь от лая, остервенело рвал цепь. Куры брызнули врассыпную и попрятались в саду. Петух забился в куст крыжовника. Кошка орала где-то под крыльцом.

– Сашенька! Васек! Где вы? – кричала Наталья.

Дети не отзывались. Иван похолодел, но жена бросилась в малинник и выволокла оттуда упирающихся ребятишек.

– Уводи их в дом! – закричал Данилыч, – Скорее!

Наталья загнала сыновей домой. Мальчишки сразу же прильнули к окнам, расплющив о стекла любопытные носы. Иван раздраженно махнул рукой, и Наталья прогнала сыновей в дальнюю комнату, откуда не было видно того, что происходит во дворе.

А во дворе происходило нехорошее. Муха опустилась в загон, нависла над скорчившимся визжащим кабанчиком, сгребла его в цепкие мохнатые лапы. Пока Иван растерянно озирался, соображая, чем бы отогнать непрошеную гостью, муха опустила голову. Мелькнуло жало, кабанчик рванулся и захрипел.

– Ну, сука… – выдохнул Данилыч с ненавистью.

В этот момент он понял: или муха, или они. Третьего не дано.

Когда муха улетела, он собрал то, что осталось от поросенка, в мешок. Вынес в балку, облил бензином и сжег. Вернувшись домой, сказал жене:

– Сестре позвони…

А сам выдвинул ящик комода и достал сберкнижку.

Утром он отвез детей к сестре, в райцентр. Потом поехал в сберкассу, снял деньги с книжки и купил винтовку…

– Ясно, – сказал Николай, – Невеселая история.

– Да чего уж тут веселого…

– Вот видишь! А ты бутылку разбил. Помянули бы кабанчика.

– Завтра помянем. Если все получится. И кабанчика, и муху заодно.

Вышла из дома Наталья, спросила:

– Ну, как?

– Нормально, – сказал Данилыч. – Раз только промахнулся.

– Плохо целился, что ли?

– Да… Поспешил.

– С мухой-то что делать будешь? – спросил кум. – Ну, в смысле, когда подстрелишь?

– Сожгу, – сказал Иван. – Что останется, закопаю.

– Напрасно, – покачал головой Николай. – Я бы на твоем месте загрузил муху в ЗИЛа и рванул в область. А там продал бы ученым – пусть ковыряются.

– Вот будешь на моем месте, – сказал Данилыч, – делай тогда, что хочешь. А мне надо, чтоб и следа ее не осталось!

– Ты это, – сказал кум, – не спеши ее жечь-то. Я, как выстрелы услышу, сразу прибегу. Охота мне ее, понимаешь, близко рассмотреть. Это ж совсем как под микроскопом, получается.

– Наверное, – сказал Иван. – Только знаешь, маленькие, они куда лучше…

Вечером, когда сели ужинать, в дверь постучали. Настойчиво так постучали, сердито.

– Да заходите, не заперто! – крикнул Данилыч.

В дом влетела тонкая черноволосая девушка. Она быстро поздоровалась с Натальей и, упершись кулачками в стол, сказала негодующе:

– Это что же, дядя Иван, а?

– Привет, Тамарка, – добродушно произнес Данилыч. – Чего такая взъерошенная?

– Чего? – воскликнула девушка. – Да вся деревня знает, что вы ружье привезли!

– Ну, привез. И не ружье, а винтовку.

– Какая разница? Вы что, правда, хотите муху стрелять?

– Хочу.

Девушка выпрямилась.

– Этого нельзя делать, – сказала она тоном строгой школьной учительницы.

– Тебя не спросил! – нахмурился Иван. – Это почему же нельзя?

– Да потому! – воскликнула Тамара. – Как вы не понимаете? Муха представляет большую научную ценность. Может, она одна такая на всем земном шаре. А вы ее убить хотите!

– Эта твоя научная ценность поросенка нашего сожрала прямо средь бела дня. И не подавилась!

– А вам жалко поросенка? – презрительно сощурилась девушка.

Вот дура-девка, подумал Иван. Оно и дело, что девка – не рожала, грудью не кормила, не тряслась над маленьким. Вот баба сразу бы его поняла. Она бы в первую очередь о детях подумала. За них страшно. Разве в поросенке дело?

Но тут вмешалась Наталья.