Муха в розовом алмазе

- Тут кто-то шел, - испуганно сказал первый голос, спустившись с дороги метров на пять, то есть на половину расстояния до нашей пещеры. - Даже не шел, а прыгал, как бы на цыпочках. Козел, наверно, горный.

- Наш гора много сумасшедший человек ходит, савсем дикий, - занервничал сверху третий голос, наверняка проводник из местных. - Бывший салдаты Али-Бабай много сумас ходил, теперь гора ходит, баран, человек ворует, девичка молодой тоже ворует. Мой жена Гюльчехра прошлый год украл. Хороший женщина был, красивый, весь зуба золотой. Я ее отец двадцать баран калым платил, деньга давал, а он украл.

- Врешь ты все! - занервничал первый голос. Солдат, которому он принадлежал, остановился метрах в двух от устья нашей пещеры. Еще два-три шага и он увидел бы меня, а потом и Синичкину.

- Почему врешь ты все? - обиделся проводник. - Там два метра вниз один дирка в камень этот болшой есть, там прошлый год всегда один человека с красный глаза сидит. В этот места давно человек не ходил, баран не гнал, этот человек всех пугал.

- Слушай, Вась, не ходи туда, ладно, а то описаешься, - разрешил лейтенант неспокойным голосом. - Брось гранату для профилактики и возвращайся.

Синичкина стала белой, даже глаза ее, теперь смотревшие на меня, казались заплывшими бельмами. А я, парализованный ими, не мог ничего делать. Лишь в мозгу в такт пульсу стучала мысль: "Если через секунду не крикнуть или не скатиться вниз, то смерть мою даже глупой не назовешь, разве что идиотской".

Но я не рванулся вниз и не закричал - всю пещеру и все пространство перед ней заполнил вязкий страх Синичкиной. И по нему, по этому страху летела брошенная по кривой граната.

4. Банда Чернова опасна. - Джек Кеннеди выбирает историю. - Северодвинск, Николашечка и старый оскал. - Почему Александр Македонский завоевал Персию и

Согдиану.

Я видел, как летела граната, набитая моей смертью.

Кто такого не видел и представить себе не сможет, как медленно она летела на фоне альпийских лугов и скал Гиссарского хребта, летела, чуть вращаясь, так медленно, что я мог разглядеть не только насечки на ее корпусе, но и резкие царапины на зеленой защитной краске. Увидев эти царапины, я спросил себя: "А что собственно ты варежку разинул?" И погасил гранату ударом ладони сверху. Взорвалась она снаружи, сантиметров на двадцать-тридцать ниже уровня почвы пещеры и лишь несколько осколков ударило в своды над нами. Бравый солдат Вася в это время уже бежал к своим.

- А был там этот красноглазый, - поднявшись на дорогу, сказал он другому солдату. - Здоровый такой... Сейчас сидит, наверное, охая, а евойная баба Гюльчехра пинцетом из него осколки выковыривает. Ничего, сойдецкая баба. Светленькая и голубоглазая. Сходи, посмотришь?

Все засмеялись, а лейтенант хохотнул:

- А что вы делать будете, когда с Черновым и его ребятами столкнетесь? Памперсов-то я не захватил?

- Пока мы до штолен дойдем, их снайперы перестреляют, - ответил солдат Вася не вполне уверенно.

Постояв, перекуривая, еще минут пять, солдаты ушли к штольням.

***

- М-да, давно я так не боялся, - признался я Синичкиной, когда звуки их шагов растворились в шелесте реки. - Меня, значит, ищут. Меня и мою банду. Замечательно! В газеты попаду, пальцем будут показывать. Не хочешь погадать мне на будущее?

- Зачем? - спросила Синичкина. Черные ее глаза были пронзительными как никогда.

- Ну, хотелось бы знать, чем все это кончиться...

- Я знаю, чем все это кончится...

- Ну и чем же?

- Не скажу. Понимаешь, всегда существует несколько вариантов личного будущего. И когда человек узнает их, он, как правило, выбирает не самый лучший, как Распутин или Кеннеди, например.

- Джон Кеннеди? Ты ему гадала!!?

- Обижаешь, Женечка, мне двадцать пять с хвостиком всего. Мамочка моя ему гадала...

- Ну, ты даешь! Расскажи.

- А что рассказывать? Шебутной он был, этот Кеннеди. Больной весь с детства, но бабник. К нему в Белый дом даже родственники стеснялись ходить, ну, кроме брата Роберта, конечно, такой там треск стоял. Политик он был аховый, с гангстерами спутался - хотел с их помощью Кастро убрать, с Мэрилин Монро путался, с наркотиками, с секретаршами, с проститутками. Короче, очень его интересовало, как все это будет выглядеть в прессе и в сердцах налогоплательщиков после того, как он на заслуженный отдых уйдет. Ну, и нашел с помощью друга Фрэнка Синатры мою мамочку, тогда она в Штатах, в Голливуде, практиковала. Правда, первым пунктом на повестке встречи у него стоял другой вопрос - начинать из-за Кубы ядерную войну с Россией или нет? На этот вопрос мамочка и без алмазов ответила, все-таки полковником КГБ была, причем звание подполковника ей присвоил сам Лаврентий Берия за срыв германской ядерной программы. Именно она, а не выдуманный Штирлиц, эту программу в тупик завела...

- Шутишь! - удивился я. - Сколько же лет твоей матери в середине сороковых было? Лет десять?

- Под тридцать, а когда с Кеннеди встречалась - под пятьдесят. Меня она родила в шестьдесят.

- Шутишь! - вновь удивился я.

- Мы стареем поздно. Ты слушать будешь?

- Все, молчу, рассказывай дальше.