Муха в розовом алмазе

Раздевшись, постоял немного, подыскивая подходящую реплику (безуспешно), затем взобрался на ложе, придвинулся к девушке, обнял ее так, что рука легла на животик, прочувствовал ладонью его совершенную прелесть, потом медленно-медленно повел руку по направлению к груди... И что вы думаете? Она, перестав претворяться, повернулась ко мне, вжалась горячим телом в мое тело? Впилась в губы? Зашептала: "Милый, милый, где ты был? Я так ждала тебя!"

Отнюдь! Как только сосок ее коснулся моей ладони, она вздрогнула и прошептала горестно:

- Ты знаешь, знаешь, противный, как отсюда выбраться!

Как водой холодной окатила! Только-только хотел воспарить, раствориться в ее радостях, а она такое... Да еще "противный"! Убрал одураченную руку, сунул ее под голову и, отвернувшись, уставился в беспокойно колеблющийся фитилек лампы. А она продолжала канючить:

- Ну, придумай что-нибудь, ты же все знаешь, ты же умный!

- Умный? Ты меня удивляешь! Не-е-т, я - дурак, и ты это прекрасно знаешь. Знаешь и используешь! - неожиданно для себя распалился я. И понес обычную для себя околесицу: - Нет, я дурак и горжусь этим. Знаешь один мой знакомый, как-то сказал: "чтобы стать кем-то, надо стать кем-то - клерком, менеджером, президентом, наконец. Если будешь оставаться самим собой - никем не станешь, только собой". Так вот, ум в твоем понимании - это умение кем-то стать, умение кем-то выглядеть, умение делать что-то определенное, а мне это чуждо, я - глупый, я остаюсь самим собой. И еще. Как только человек рождается, его начинают обманывать, ему вправляют в голову "истины" весьма далекие от действительности и все для того, чтобы он хотел то, что хотят другие, совсем другие люди...

- Ты просто трепло, неудачник и знаешь это! И поэтому предпочитаешь жить в лесу, то есть под землей!

- Чепуха! "Тот, кто чуждается людей, равен природе" - сказал Конфуций. Ты никогда не поймешь этой мысли. Да, я чуждаюсь людей, да, я предпочитаю быть частью природы. Особенно после того, как узнал о плутониевом детище Михаила Иосифовича...

- А причем тут Михаил Иосифович?

- В наше время такие бомбы могут изготовить единицы, а через двадцать лет цивилизация достигнет такого уровня развития, что почти каждый отдельный ее член сможет самолично уничтожить Землю! Представляешь, любой придурок сможет! Соберет взрывное устройство у себя на ферме и отомстит всему миру за падеж любимой буренки. И поэтому спасать мир бесполезно, он все равно погибнет - десятью годами раньше, десятью годами позже, но погибнет. И Михаил Иосифович, хорошо знакомый с ядерными технологиями, знал это. И попытался что-то сделать... По-своему, по-идиотски, объединить людей обожествленной ядерной угрозой. Не сомневаюсь, что со временем появятся сумасшедшие биологи, они выставят на обозрение свои бомбы - пробирки с супервирусами... И этих людей можно понять - они пытаются или попытаются открыть людям, что человечество ходит по минному полю, полю, в котором зарыты ядерные бомбы и пробирки со смертельными вирусами. Оно не может по нему не ходить... И все, что можно сделать, так осознать это. Осознать, что первый же взрыв оторвет ногу не десятилетнему мальчику в Либерии, а всему человечеству...

- Ты болтун! Ты всегда уходил от действительности и сейчас пытаешься отвертеться. А ты представь, что хочешь уйти отсюда! Ну, представь, представь, что ты хочешь отсюда выбраться! Представь, что ты здесь, а я там, на поверхности жду тебя!

- Вот этого не надо! - потрясая указательным пальцем, воскликнул я искренно.

- Не надо? - вспыхнула Синичкина.

- Да, ждать не надо. Я уже тобой накушался...

- Накушался?

- Накушался! Я к ней всей душой, влюбился, можно сказать, а она заладила - "как выбраться", "как выбраться"! Устроила мне тут философский диспут! И где? В постели!

- Накушался, значит... - повторила Анастасия, воспылав глазами. - Ах, ты поганец!

Последнее ругательное восклицание она произнесла, резким движением переворачивая меня на спину. Увидев ее глаза, глаза, пылающие оскорбленным самолюбием и еще чем-то, весьма редким и драгоценным, я понял, что вопреки своей воле устремляюсь в самую сердцевину чувственной бури, смерча, самума, которые, попеременно сменясь, неминуемо занесут меня не куда-нибудь, а в самый рай, на самое семьдесят седьмое небо. Я, совсем еще земной человек, вжался в постель, вжался, придавленный высвобождающей из нее энергией, а она... она смотрела, она летела, она впитывалась в меня всем своим обнаженным существом. Волосы ее отгородили меня от всего иного, груди ее тянулись к моей груди, губы ее дрожали от нетерпения...

***

А потом, когда я приходил в себя от боли в поврежденных ребрах, она сказала:

- Вынеси меня на волю...

А я сказал:

- Вынесу... Только побудь со мной еще... Не уходи из меня...

А она сказала:

- Не уйду, вот только пописаю...